Однотипные лица кукол-аватаров не выражали никаких эмоций и уж тем более не передавали движения губ при разговоре. Сначала при общении это слегка напрягало, но мы быстро привыкли.

– И у меня, – ответил я. – Полная тишина. Можно подумать, техники стали с этой паршивой посудины пылинки сдувать!

Я никогда бы не позволил себе так отзываться о «Святом Михаиле» при посторонних. Но Инфокосм Нод-2 казался мне местом настолько безопасным, что тут я терял бдительность. Мы с Паскалем часто обсуждали возможность того, что разговоры пультовиков прослушиваются даже внутри биоСтрукта, но всегда приходили к выводу, что – в основном по чисто техническим причинам – это решительно невозможно.

– Только что над полем палубы С, – продолжал Паскаль, – я видел нашего жополиза Морена. Этот кретин закрутился штопором вокруг собственной оси, как зеленый новичок. После четырех месяцев практики он все еще не способен правильно перемещаться в Инфокосме!

Единственный биокомпьютерщик-небесшипник в Алмазе был самым отвратительным подхалимом, какого я только встречал. Он не упускал ни одного случая подмазаться к Харберту, всячески льстя ему или отчаянно привирая о собственных заслугах. Готов побиться об заклад, что своим назначением он обязан самому беззастенчивому блату, иначе в голове не укладывается, по какому критерию он мог пройти.

– Вообще-то, я тебя сегодня не видел после подъема, – заметил Паскаль. – Тебя уже не было, когда прозвонили побудку.

– Обязательный визит в медчасть.

– А, я был не в курсе.

– Бесшипников они всегда предупреждают в последнюю минуту, ты же знаешь. Думаю, в ближайшие дни тебе это тоже предстоит.

– Я прямо сейчас вижу всю картину: «Вы себя хорошо чувствуете?» – «Да» – «Отлично, следующий».

– Ты недалек от истины. Они это делают только для очистки совести и чтобы обнаружить заразные заболевания. На наше здоровье им глубоко плевать – так я думаю.

Паскаль кивнул в знак согласия. Его марионетка обвела взглядом окружающие нас волокна данных. Как обычно, изгибы Лолиты[53], служащей ему опознавательным знаком, привлекли мое внимание, что неизменно меня злило.

– Если ты ушел очень рано, значит не слышал утренних новостей по Интрасвязи? – продолжил Паскаль.

– Нет.

– По поводу той женщины, которую нашли вчера мертвой в прачечных. Дело официально закрыто.

– Вот черт! Так быстро… Они здорово рискуют.

Кукла Паскаля склонила голову набок:

– Что ты хочешь сказать?

– Если они даже не дают себе труда провести псевдорасследование, значит их что-то всерьез беспокоит. Они хотят, чтобы все забыли про эту историю как можно скорее, даже несмотря на риск распространения слухов.

– Думаешь, на этот раз Legio Sancta вышел из-под контроля?

– Не знаю… Или же какой-то важный хлыщ решил с ней малость поразвлечься, а дело обернулось трагедией. Может, они хотят кого-то прикрыть.

– Изнасилование? Которое закончилось убийством через сожжение? По мне, так за уши притянуто, странноватая версия.

– А сам ты что думаешь?

– Знаю, что, на твой взгляд, это смешно, – осторожно начал Паскаль, – но меня начинает всерьез занимать история с Испепелителем.

Я заставил безликую голову моей куклы качнуться вправо-влево, выражая печальную растерянность.

– Да ладно, только не говори, что тебя все еще занимает эта байка для простаков!

– Какой бы дикой она ни была, эта байка хороша тем, что полностью соответствует событиям.

– Конечно соответствует, для того ее и придумали! Этакий демон, который шляется ночами по пустым коридорам «Святого Михаила», поражая молниями любого, кто имел несчастье его встретить. Верх идиотизма. Обычная страшилка для умственно отсталых.

– Значит, я умственно отсталый, потому что считаю это возможным.

Я прикусил язык. Мне было хорошо известно, что с Паскалем следует выбирать выражения, чтобы не задеть его вспыльчивую натуру.

– Я провел собственное расследование, – продолжил он, – и узнал, что еще в первые дни, возможно даже во время погрузки, при схожих обстоятельствах уже погибли два человека. Их нашли в контейнере рядом с палубой истребителей-перехватчиков.

– При схожих обстоятельствах? То есть?

– То есть обугленными. Следствие пришло к заключению, что виной стала неисправность расположенного в том же контейнере трансформатора под высоким наряжением – что с технологической точки зрения полная бессмыслица, – и в суматохе первых дней информация прошла незамеченной.

– И по-твоему, этого достаточно, чтобы поверить в легенду об Испепелителе и принять ее как серьезную гипотезу?

– Нет, но с тех пор были зафиксированы еще три случая насильственной смерти от поражения электрическим разрядом, причем два произошли ночью. Я также узнал, что кое-кто замечал – всегда ночью – некое передвигающееся по коридорам в малолюдных зонах корабля призрачное существо в черной хламиде.

Слушая, как мой друг, обычно ярый картезианец, ведет речи, продиктованные банальным легковерием, я не мог опомниться.

– Хм… а не слишком ли много предположений? – осторожно пробормотал я.

– Конечно, но если бы этот Испепелитель действительно существовал – кем бы он ни был, – то только так и можно было бы заметить его присутствие. Я хочу сказать, что если бы какой-нибудь псих ночами болтался по кораблю, убивая людей мощным электрическим разрядом, то информация о нем неизбежно выглядела бы как глупая выдумка, ведь так?

– Согласен, но, по мне, объяснение из пальца высосано.

– У тебя есть лучше?

– А может, настоящий демон?

– Брось.

– А если другая группа недовольных? Вроде той, к которой принадлежишь ты, только они не довольствовались подпольной газетой, а перешли к жестким действиям.

Паскаль ответил не сразу. Его кукла была невозмутима.

– Я думал об этом, – признал он в конце концов. – И даже задействовал в этом направлении нашу осведомительную сеть. С нулевым результатом. Если так оно и есть, то они до чертиков скрытные ребята.

– А главное, с чего бы им ополчаться на простую женщину вроде Манси?

– Это и правда странно. Может, она вела двойную жизнь? Или же произошла ошибка. Возможно, целью был кто-то другой.

– Можно также предположить, что это некое радикальное ответвление ультра, какое-то до крайности фундаменталистское меньшинство, которое решило ополчиться на людей с сомнительными моральными устоями. Как я слышал, эта Манси вроде бы была легкого поведения. Может, она невольно навлекла на себя молнии какой-то группы помешанных на добродетели?