Шрифт:
Закладка:
– Я люблю ее… И пожертвую ради нее чем угодно…
«Она попала в беду из-за тебя, – возмутился внутренний оппонент. – Не прикидывайся самоотверженным рыцарем! Противно!»
Стараясь не думать о том, что его ждет, Илья надел джинсы, футболку, кроссовки и вышел из дому. Тьма окутала город бархатным покрывалом. Листья деревьев тревожно шептались на ветру. В воздухе пахло пылью и ночными цветами. У Ильи мелькнула мысль, что он опять поддался наваждению и выполняет чужую волю. К чему это приведет, лучше не представлять.
Он замедлил шаг и свернул за угол. Неподвижный черный автомобиль с включенными фарами показался ему катафалком. По спине прокатился холодок.
– Вы за мной? – наклонившись, спросил у водителя Илья. – Я Самбуров.
Тот молча кивнул и указал ему на заднее сиденье. Поедешь, мол, там. Неприметное лицо, зализанные волосы, серый свитер и крепко сжатые губы. Такого потом встретишь на улице и пройдешь мимо. В памяти ничего не останется.
Машина тронулась. В салоне стоял терпкий аромат кожи и хвойной отдушки. Несмотря на комфортабельные условия, Илья чувствовал себя заложником в лапах опасных террористов. Они захватили его обманом и шантажом. Но каким будет выкуп, не озвучили.
Он никому не сказал, куда направляется. Сообщи он в полицию и заручись их поддержкой, стало бы только хуже.
Водитель «катафалка» выглядел спокойным. Он уверенно рулил, не оглядывался по сторонам и потерял интерес к пассажиру сразу же, как тот сел в машину. Его задача предельно проста: доставить заложника по адресу.
Илья смотрел в тонированное окно и запоминал дорогу. Так поступали в подобных обстоятельствах герои его сериалов. По встречной полосе мчались автомобили, вереницы фонарей по бокам трассы сливались в яркую полосу света.
«Мерседес» ехал с приличной скоростью, и его никто не обгонял. На губах шофера блуждала кривая улыбка. Словно он догадывался, чем занимается пассажир, и понимал всю тщетность его усилий. Какой прок запоминать маршрут, если едешь в один конец?
Илье всю дорогу казалось, что в машине незримо присутствует кто-то третий. Он чувствовал рядом с собой некий фантом в виде человеческого тела неопределенной внешности.
«Стефан, ты со мной? – мысленно спросил он далекого предка. – Или сейчас я сам за себя? Подай какой-нибудь знак, что ты здесь!»
Ничего не произошло. Ровным счетом. Затылок водителя не дрогнул, «мерседес» не сбавил ход и не ускорился, в салоне все осталось на своих местах.
«Черт, – с сожалением подумал Илья. – Вот так всегда…»
Когда «катафалк» повернул на объездную, он смирился со своей участью. Куда его везут, спрашивать некого. Да и зачем? Поворачивать обратно он не намерен. Иногда надо смотреть в лицо фатума, а не пугливо прятать глаза.
Мысли его переключились на Ирину. Что за человека застал у нее Корней? Кто он и почему позарился на браслет? Вероятно, его подослал безумный киноман. А может, то был покупатель? Ирина все же решила продать изумруды? Может, и правильно. Все, что связано с горбатым дьяволом, приносит одни неприятности!
Илья пожалел, что спрятал браслет в ящике письменного стола. Там его найти – раз плюнуть.
«Какой я все-таки меркантильный мерзавец, – самокритично подумал он. – Жалкий крохобор! Неужто, на пороге смерти мне не о чем переживать, кроме камней сомнительной ценности? Скоро я столкнусь со страшным и неумолимым врагом. А у меня нет плана, как его одолеть. Нет представления, чего от меня потребуют. Нет гарантий, что Ирину оставят в покое!»
Илья перестал следить за указателями и отмечать, куда поворачивает безмолвный водитель. Это все неважно. Он погрузился в страх и раскаяние, а черный «мерседес» резво катил вперед сквозь теплую лунную ночь…
* * *
Артеменко привел Ирину в скромный двухкомнатный номер. Эта гостиница на окраине города послужит для нее надежным убежищем.
– Остаться с вами? – предложил он. – Нам обоим надо выспаться. Вы ляжете в спальне, я займу другую комнату.
– Это необходимо? – колебалась она. – Вы же сказали, меня тут никто не найдет.
– Вроде бы «хвоста» за нами не было. Но лучше перестраховаться.
Сыщик доставил ее сюда на своей машине. Выходя из дому, она по его просьбе надела платок и очки. К тому времени полицейские закончили осмотр места происшествия, зеваки разбрелись, кто куда. Артеменко беспрепятственно довел Ирину до парковки, где они сразу же сели в его «форд» и уехали.
Теперь ей предстояло провести ночь в гостиничном номере наедине с едва знакомым мужчиной. С одной стороны – неловко, с другой – с ним ей будет спокойнее, чем если бы она ночевала одна.
Перед уходом из квартиры, когда сыщик на минуту зашел в туалет, Ирина наведалась на балкон и заглянула в мешок с ветошью. Браслет исчез! Значит, Миша все-таки обокрал ее… Это открытие потрясло Ирину. Но где же в таком случае изумруды? У криминалистов?
Странно, что бокал, из которого ювелир пил виски, кто-то убрал. Кто? Зачем? А ванна с водой чьих рук дело? Мучительные раздумья и вопросы без ответов приводили Ирину в отчаяние.
– С вашего позволения я в душ, – сказал Артеменко и удалился.
Ирина, не раздеваясь, легла в спальне на кровать и закрыла глаза. В сознании сразу возникло бледное, мертвое лицо Миши. Правду говорит горбун: она губит мужчин, с которыми ее сводит жизнь. Не обратись она за помощью к Гольдману, тот был бы невредим. Сидел бы сейчас за поздним ужином в кругу семьи… или ласкал жену в постели. А теперь его холодный труп лежит в морге.
«Самое ужасное, что я не понимаю, как прекратить череду несчастий! – терзалась она. – Что мне нужно сделать? Уйти в монастырь? Расстаться с Ильей? Вместе мы создаем опасный для окружающих грозовой разряд. Или это все – домыслы? Мрачные фантазии замутненного рассудка?»
По логике вещей, ей следовало признаться Артеменко хотя бы в том, что у нее пропало дорогое украшение. Но даже на это она не решалась, боясь усугубить свое шаткое положение. Возможно, она видит то, чего не было, и совершает поступки, которых не помнит.
Тук-тук! Сыщик деликатно постучался в дверь спальни.
– Входите, Вадим…
Он предложил Ирине чаю с печеньем. В номере был электрический чайник, а сладости он купил по дороге.
– Хочу вас предупредить, – вздохнула она. – Я приношу людям беду. Особенно мужчинам.
– Вы намекаете на того беднягу, который разбился?
Ирина молчала, сдерживая слезы. Если она разревется, то
