Тем не менее это признание «божественного Откровения» было сделано. Чтобы окончательно отождествиться с какой-то конкретной религией, философии надо было сделать только один шаг – признать истинным «божественным Откровением» именно какое-то определенное религиозное вероучение. Но это стало делом будущего.

Что означает для философии признание категории «божественное Откровение»?

Где усматривали наличие «божественного Откровения» Аполлоний Тианский и Плутарх из Херонеи?

Каковы аргументы Нумения из Апомеи в пользу признания наличия «божественного Откровения» именно у иудеев?

В чем заключалась специфика метафизики Филона Александрийского?

Христианские апологеты

История философии может рассматривать деятельность христианских апологетов только с точки зрения анализа отношения апологетов к философии. А такое отношение необходимо должно было быть уже по той простой причине, что заниматься умственной защитой христианского учения от нападок образованных язычников было невозможно, если сам апологет не имел образования. В систему тогдашнего образования философия входила как неотъемлемый элемент. Быть в ту эпоху образованным означало быть, кроме всего прочего, и философски образованным.

Литературно проявлять себя апологеты начали со второй половины II века по Р. Х. Это была как раз эпоха неопифагорейства, которое решало вопрос о происхождении истинного абсолютного (= метафизического) знания указанием на божественное откровение как на источник этого знания. Александрийские ученые иудеи, как мы уже знаем, указывали на иудейское Священное Писание как на хранилище этого истинного знания. По их убеждению – окончательно сформулированному Филоном Александрийским, – греческие философы черпали свои мысли именно из этого источника. Апологеты, как мы уже тоже знаем, эту теорию Филона переняли и настойчиво её культивировали.

Первые апологеты (св. Иустин Мученик, Климент Александрийский, Ориген) сами принадлежали к александрийскому кругу учености и потому были знакомы как с учеными иудеями-александрийцами, так и с их теориями. Сближению иудеев и христиан на научной почве в Александрии способствовало и то существенное обстоятельство, что они волей-неволей составляли здесь единый фронт против общего соперника – ученых греков-язычников. Для отражения нападок эллинистов на христианское вероучение апологетам – кроме общей образованности – нужны были конкретные научные аргументы. Сущность этих аргументов должна была состоять в способности подорвать высокомерную самоуверенность эллинистов, что лишь они одни обладают неким высоким знанием, неведомым никому более. Эти аргументы как раз и имелись у александрийских иудеев, ими они оперировали уже как минимум три столетия (если считать от Аристовула) до начала деятельности христианских апологетов (если связывать это начало с именем св. Иустина Мученика). Логично было христианским апологетам эти готовые и апробированные аргументы александрийских иудеев перенять. Тем более, что защищаемое вероучение христиан генетически связано с иудейским Священным Писанием[68]. Основой всех этих иудейских аргументов, перенятых христианскими апологетами, была как раз мысль о заимствовании греками своей мудрости от евреев. К этой основной мысли у апологетов добавлялись и некоторые собственные соображения, эту основную мысль развивающие или подтверждающие.

Святой Иустин Мученик (89-163)

Для св. Иустина Мученика (89-163) мысль об извлечении греческими философами своих самых ценных суждений из иудейской Библии была вполне несомненной. Главным историческим аргументом, подтверждающим это убеждение, был для св. Иустина тот очевидный факт, что Моисей – основной автор ветхозаветной части Библии – жил гораздо раньше, чем Гераклит, Пифагор, Платон и другие авторы самых значительных греческих философских текстов. К этой исторической аргументации св. Иустин добавил следующее метафизическое рассуждение.

Св. Иустин Мученик: греческие философы прямо получили от Бога крупицы истинного знания, и внесли их в свои сочинения.

Вся полнота абсолютной истины была явлена человечеству, конечно же, в лице Иисуса Христа[69]. Но эта абсолютная истина – не во всей, понятно, полноте, но в виде, метафорически говоря, крупиц истины – была рассеяна во всём человечестве и до Христа[70]. Это значит, что наличие истины в греческой философии следует объяснить воздействием того же Логоса (Христа), и этим воздействием объясняется происхождение истины в христианстве. Но только это воздействие не было интенсивным, почему и результатом его были лишь крупицы истины, а не полнота истины, как в новозаветной части Библии.

Короче говоря, как христиане во всей полноте, а до них иудеи частично получили истину непосредственно от Бога, и это было зафиксировано в Священном Писании христианской Церкви, так и греческие философы прямо получили от Бога те крупицы истинного знания, которые были ими (или их учениками) внесены в свои сочинения. Исходя из этого вывода, св. Иустин приходит к тому обобщению, что всё, что следует считать несомненной истиной – происходит от Бога. Причем, в дальнейшем св. Иустин, по сути дела, даже отождествляет божественную истину (более или менее, но всегда предполагающую Божественное Откровение в тесном смысле слова как способ своего обнаружения) с естественной разумностью (для которой Божественное Откровение в тесном смысле, по общепринятому мнению, не необходимо).

Категория естественной разумности была в философской системе стоиков, а сам св. Иустин по своей светской профессии был философом и, причем, именно стоиком[71]. Так как источником истины – где бы она ни обнаруживала себя – является Бог, отождествляемый с личностью Христа (все разъяснения по поводу этого отождествления подразумеваются), то отсюда становится очевидным положение, что истина в наибольшей своей полноте и чистоте находится там, где Божественное Откровение присутствует в наибольшей своей мере, т.е. в христианском Священном Писании. А это значит, что и философская истина тоже обретается именно там – в христианском Божественном Откровении и в основанном на этом Откровении христианском учении.

Св. Иустин Мученик: истинная философия есть христианское вероучение.

Тем самым решается и вопрос об отношении христианского апологета св. Иустина к философии. Для него истинная философия есть христианское вероучение. Между настоящей философией и христианством существует именно это отношение – отношение тождества. Противоречия между ними нет и быть не может. Всё истинное, всё хорошее, что высказано когда-нибудь и кем-нибудь, принадлежит нам, христианам (Апология II, 13). С точки зрения св. Иустина, тот поиск истины, который так долго вёлся греческими философами, получил завершение в христианстве. Грекам незачем теперь продолжать отыскивать истину, ибо эта истина пришла к ним сама во всей своей полноте в виде христианского учения, которое можно считать, кроме всего прочего, истинной философией и окончательной философской системой.

Отождествление христианства и философии является исключительной особенностью св. Иустина. В дальнейшем эта точка зрения никогда среди других апологетов не воспроизводилась, и причина этого в следующем. Прежде всего, отождествление христианства с философией невозможно принять, потому что христианство не исчерпывается только своей рациональной стороной. Ведь вероучение –если понимать