уважаемая ХеКи. Вот вы сказали, что никогда не вмешиваетесь в то, что творится во внешнем мире. Но вот, вот это наше с вами … интервью, или, наверное, все-таки эта беседа с вами. В общем не важно, как мы это назовем, так вот разве она не является как раз таким вот вашим вмешательством во внешний мир? Ваш монастырь и вы сами очень уважаемые люди в Корее, да и не только в ней. Многие люди прислушаются к вам как … как. Сейчас есть такое модное иностранное слово – лидер мнений! Думаю, вы понимаете, что оно означает по смыслу. Так вот, к вам могут прислушаться как к такому «лидеру». И сделать при этом так как вы попросите. Так разве это не будет такое вот видимое вмешательство вас в … общественные дела? И не скажется ли это на вас и на … идущей по пути Бодхисаттвы?

Монахиня мягко улыбнулась в ответ.

- Мы никого ни о чем не просим. Разве я что-то просила у тебя, у Вас? Или может я обращалась с какой-то просьбой к обществу? Нет, я только рассказала о встрече с ЮнМи, о ее непростой ситуации, но при этом я никогда не скажу, о чем мы с ней беседовали, беседовали подробно. Это навсегда останется между нами.

Я говорила, что мы пытаемся всем помочь в меру наших совсем небольших сил, помочь тем, кто обратится к нам за помощью, и неважно при этот он наш прихожанин и верующий в богиню или вообще посторонний человек.

Вот вы попросили у меня рассказать, как жила ЮнМи в монастыре в те непростые дни, и я вам все рассказала, но разве я при этом что-то нарушила? Я на кого-то при этом давила или к чему-то призывала? Нет!

Мы просто поговорили с тобой как учительница с ученицей, как бабушка с любимой внучкой. Поговорили обо всем что происходило. Как вы будете в дальнейшем использовать эту информацию, я не знаю, но в любом случае это уже будет только ваше решение, я здесь не буду ничего вам советовать и рекомендовать.

Если вы используете эту информацию неправильно, и сделаете только хуже, чем было, то это будет ваша ответственность и ваша карма. В первую очередь на вас прольется весь негатив и злость.

Станет лучше?

Значит вы все сделали правильно, и достойно воспользовались предоставленными вам возможностями. Никто не может ограничивать человека в принятии им решений, только его совесть должна быть мерилом принятого им решения.

После чего грустно улыбнувшись монахиня добавила.

- Но это конечно в идеале. Пока таких совестливых людей к сожалению, совсем немного.

После недолгого молчания, корреспондентка задала еще один вопрос, который похоже прочла где-то в записной книжке или в смартфоне.

- И еще скажите пожалуйста, уважаемая ХеКи, я вот что хотела спросить. ЮнМи пробыла у вас в то время, когда ее поиски вели все, кто может и не может. И полиция, и армия, и волонтеры. Находилась она здесь и когда было уже объявлено военное положение, когда все военнообязанные, включая тех, кто в запасе, должны были прибыть в приписанные им воинские части по тревоге.

Так вот, какой у меня к вам вопрос. После того как ЮнМи нашлась и ее уже обвинили в преступлении, если быть точнее в дезертирстве, и дело уже против нее шло полным ходом. Так вот, в тот период приходил ли к вам в монастырь кто-то из властей? Может представитель военной прокуратуры или полиции, ну или еще кто-то из государственных органов ведущие следственные мероприятия в отношении ЮнМи? Приходили с целью взять ваши свидетельские показания о пребывании здесь Пак ЮнМи в то время? Ну или может быть Вам такие люди звонили и задавали вопросы по этому делу?

- Знаете. – взяв небольшую паузу отвечает настоятельница. - Ко мне точно сюда никто не приходил, и не звонили тоже. Не было и просьб о встрече, не приносили и эту, как ее, а … повестку в суд или к следователю, ничего такого или чего-то подобного я не припоминаю. Я никуда не отлучалась, все время была здесь, поэтому если что-то подобное произошло, что кто-то из представителей властей искал бы меня, я точно бы об этом знала. Сестры бы сказали, если вдруг меня по какой-то причине не оказалось на месте.

Поняв молчаливый взгляд девушки, она ответила и на ее не высказанный вопрос.

- Нет к моим сестрам тоже никто с такими вопросами ни в какой форме не обращался. Я бы обязательно знала об этом.

- Спасибо вам госпожа Сон ХеКи! – церемонно кланяется красивая молодая девушка настоятельнице. - Благодарю вас за интересное интервью-беседу.

- Пожалуйста. – с улыбкой отвечает. - Но ты пока не спеши, пойдем я тебе покажу наш монастырский сад, там есть на что посмотреть в это ранее утро.

Девушка согласно на это кивает и следует за монахиней, пробурчав правда себе под нос.

- Интересно, это интервью поможет Агдан, хоть немного в деле ее освобождения? И вообще, дождемся ли мы все ее скорейшего освобождения?

И хоть вопрос и не был задан настоятельнице, а был скорее риторическим, госпожа ХеКи, услышав его, чуть замедлила шаг и спокойно произнесла.

- «После невзгод придёт радость!» (корейская поговорка, приблизительный русский аналог - будет и на нашей улице праздник), после чего добавила.

- Не отставай. Может мы еще и окончание рассвета застанем, это так красиво.

И пара устремляется на выход из здания, а за ними следует и камера, но вот ее изображение постепенно гаснет, незадолго, картинка появляется вновь и на ней молодая и красивая европейка.

[Жизель Вашон. Франция].