Социальный успех, как бы мы его ни определяли, превратился в бесспорную часть жизненного опыта советских ветеранов в послевоенные десятилетия. Тем не менее открытым остается вопрос о том, насколько заметными и значимыми подобные достижения виделись в коллективной траектории ветеранской жизни. Столь же важным кажется и выяснение того, чем именно обусловливались все упомянутые процессы – либо последствиями войны, либо же более масштабными трансформациями, начавшимися задолго до вторжения немцев в 1941 году.

В этой главе предлагаются ответы на некоторые из затронутых выше вопросов. Ее открывает анализ конкретного кейса фронтовички, которая сделала блестящую послевоенную карьеру, причем на некоторых ключевых развилках продвижению этой женщины способствовали неформальные аффирмативные практики, действовавшие в отношении ветеранов. Вместе с тем, остерегаясь считать эту историю типичной историей успеха, мы должны будем принять во внимание и многочисленные препятствия, затруднявшие социальную мобильность ветеранов в послевоенные годы. Следуя наставлению историка-медиевиста – которая анализировала, впрочем, совсем иной контекст, – при изучении социальной мобильности важно «уравновешивать примеры успешного карьеризма примерами индивидуальной деградации». Кроме того, полнота нашей картины должна обеспечиваться обязательным учетом социального положения до призыва в армию, а также поколенческих, гендерных и этнических различий[612].

Итак, попробуем разобраться со всем этим на примере отдельно взятой человеческой судьбы. Ирина Богачева, на мемуары которой я буду опираться, родилась в 1920 году на Брянщине в «простой крестьянской семье». Детство она провела в родном селе, а затем семья переехала в Донецк, в промышленный район Донбасса, где ее отец нашел работу. В манере, вполне типичной для крестьян, которые стремятся повысить свой социальный статус, ее семья поощряла обучение детей; несмотря на крайнюю бедность, Ирина смогла с отличием завершить весь курс среднего образования – так называемую «десятилетку»[613]. Выдающиеся академические достижения позволили ей без экзаменов поступить в Воронежский государственный университет, где она вместе с подругой выбрала физико-математический факультет. Живя на скудную стипендию, девушка, тем не менее, преуспевала не только в учебе, но и в спорте: она достойно выступала в лыжных гонках и легкоатлетических соревнованиях. Но 22 июня 1941 года, за неделю до выпускного экзамена, вермахт напал на Советский Союз, навсегда изменив жизнь Ирины – как и жизни миллионов других людей[614].

Подобно большинству мемуаристов, этот день Богачева запомнила навсегда. Утром она выиграла двухкилометровый кросс и вместе со своей командой занималась планированием соревнований на оставшуюся часть сезона. Когда девушка вернулась в общежитие, новость о немецком нападении уже прозвучала в радиоэфире; подруга встретила ее словами: «Ну что, Ира, воюем!» В тот же день Богачева записалась добровольцем на фронт. Она оставалась в армии до завершения войны, будучи медсестрой передовой группы дивизионного медсанбата[615], причем ей удалось не пострадать ни физически, ни ментально. В июле 1945 года с первой волной демобилизации ее отправили домой. После непродолжительного пребывания в полностью разрушенном Воронеже, где «негде было даже голову приклонить», она вернулась в «нелюбимый Донецк», в котором по-прежнему жила ее семья. Вскоре Богачева нашла там работу, несмотря на молодость и отсутствие квалификации[616].

Такой успех объяснялся просто: девушка была ветераном войны. Впервые этот неформальный статус «сработал», когда она в поисках трудоустройства явилась в Донецке в областное управление образования. Глава администрации встал, чтобы приветствовать фронтовичку («Я была в форме, с орденами», – пишет она в воспоминаниях). После короткого разговора Богачевой предложили стать директором ее прежней средней школы. Хотя у нее не было ни специальной подготовки, ни педагогического стажа, руководство решило, что практики войны вполне достаточно[617]. Позже выяснилось, что принимавшим решение мужчиной руководили и романтические мотивы, но девушке была смешна сама мысль о том, что она может связать судьбу с «тыловой крысой». Возникший на этой почве конфликт с начальством вкупе с ощущением неуверенности в своих силах вскоре вынудили Богачеву оставить директорский пост.

После неудачной попытки попасть в Высшую партийную школу (Богачева, как и многие другие, вступила в партию на фронте) она проработала два года учительницей. Постепенно, однако, в ней нарастало недовольство собственным положением: «Я хотела большего, [я хотела] движения вперед, творческого роста. Я думаю, что это чувство необходимости расти было не случайным. Оно было результатом опыта долгих лет войны с их необычайным напряжением духовной и физической силы, воли и ума». Еще она ненавидела донецкий климат и отсутствие в окрестностях лесов и ручьев. Ей явно нужно было переехать[618]. Отправившись в гости в Воронеж, она заглянула на кафедру физкультуры тамошнего университета, чтобы повидаться со старыми друзьями, – и немедленно получила приглашение, от которого невозможно было отказаться: ее позвали провести несколько недель в альпинистском лагере на Кавказе. Заведующий кафедрой также пообещал ей помочь с переездом в Воронеж, и на следующий день они вместе отправились на прием к ректору университета, тоже бывшему фронтовику. Тот предложил девушке стать аспиранткой – и она согласилась без колебаний: «Аспирантура открывала прекрасные перспективы роста, будущего»[619]. Разумеется, основой лестного предложения вновь стали заслуги военной поры; на самом же деле из-за прерванного университетского обучения, долгих лет на фронте и двухлетней учительской рутины ее академическая подготовка оставляла желать лучшего[620].

Вернувшись из альпинистского лагеря в Донецк, Богачева, чтобы подготовиться к поступлению в аспирантуру, начала посещать университетские лекции. Изъяны ее подготовки очень скоро стали очевидными, и поэтому она решила переключиться со сложной физики на гораздо менее трудный «диалектический материализм» (то есть догматический марксизм-ленинизм). В 1948 году вместе с другим фронтовиком она была зачислена в воронежскую аспирантуру. Новоиспеченные аспиранты вовсе не случайно оказались ветеранами: научный руководитель Богачевой тоже прошел фронт[621]. Защитив в 1952 году диссертацию, девушка начала преподавать на историко-философском и физико-математическом факультетах своего университета, причем довольно поверхностная подготовка вновь не стала препятствием: «Философская практика состояла лишь в том, что на третьем курсе аспирантуры я вела семинарские занятия в университете марксизма-ленинизма. Думаю, что в этих назначениях сказалась вера в меня и прежде всего то, что я была фронтовичка»[622].

Ирина Богачева представляла самую заметную, по всей видимости, группу ветеранов: это были молодые и успешные горожане, выдвинувшиеся в сфере высшего образования. В послевоенные годы эта группа не испытывала дефицита в репрезентациях. Ветераны, обучающиеся в высшей школе, стали главными героями «неискренней» (формулировка Веры Данэм) повести Юрия Трифонова «Студенты» (1950), которая была удостоена Сталинской премии, а сатирический журнал «Крокодил» почтительно посмеивался над тем, что юные ветераны берут академические высоты с тем же рвением, с каким раньше брали города[623]. Молодые фронтовики выделялись и на страницах вузовских