женщины с детьми, старики и больные. Трудоспособные должны были участвовать в проведе­нии эвакуации и уезжать позднее. Из ненационального населе­ния в Финляндию эвакуировалась лишь та часть, которая представляла ценность исходя из военных соображений, остальных же планировали поместить в переселенческие лагеря, используя в качестве рабочей силы под строгим надзором.

Для остающегося имущества и различных объектов были со­ставлены планы их уничтожения. В ноябре 1943 г. Олонецкая группа войск приступила к подготовке осуществления тотальной тактики «выжженной земли». Ничего не должно было остать­ся целым. Здания и не подлежащие эвакуации промышленные предприятия и учреждения должны были быть уничтожены, до­роги приведены в непроезжее состояние, аэродромы распаханы и заминированы, плотины и каналы разобраны или взорваны, шахты затоплены, портовые сооружения сожжены, а суда затоп­лены. В сухую погоду леса и растущие на полях зерновые следо­вало поджигать.

В декабре 1943 г. штаб Олонецкой группы отдал приказ о со­ставлении детального плана уничтожения г. Яанислинны, при разработке которого следовало принимать во внимание два вари­анта: 1) разрушение только наиболее важных объектов; 2) полное уничтожение города, если для этого будет достаточно времени. Для облегчения работы по разработке данного плана предпола­галось сформировать особый «ликвидационный штаб».

В конце зимы 1944 г. принципы этих планов были пересмотре­ны. В марте вышло распоряжение о том, что из числа родствен­ных финнам жителей эвакуации подлежали лишь те, кто сам этого пожелает, а из «ненационалов» — попросившие политичес­кого убежища в Финляндии. Все остальные, независимо от наци­ональности, помещались бы в организуемые армией переселен­ческие лагеря. Из материальных ценностей вывозились лишь произведенные в Финляндии или изготовленные в Восточной Карелии по финляндским заказам.

Отказались также от тактики «выжженной земли». Уничто­жению теперь подлежали только важные в военном отношении объекты, такие как дороги и линии связи, а также построенные финнами промышленные предприятия и объекты, дававшие противнику непосредственные преимущества для ведения вой­ны. Населенные пункты, здания и леса разрешалось уничтожать только в тех случаях, когда они препятствовали ведению боевых действий.

Из документов неясна причина пересмотра линии поведения, но с очень большой долей вероятности она объясняется начав­шимся зондированием возможностей заключения мира. Ведь в выдвинутых Советским Союзом еще в феврале 1944 г. Условиях содержалось, кроме прочего, требование возмещения нанесенно­го ущерба. Что же касается вопроса о населении, то его решение хорошо согласовывалось со словами наркома иностранных дел СССР Молотова, произнесенными им перед финляндской деле­гацией в Москве позднее, в конце марта: «Всех, угнанных силой, следует вернуть. Нам не нужны те, кто перешел к вам доброволь­но». Представляется, что Маннергейм придерживался принципа добровольности в этом вопросе еще в конце 1943 г.

Местное население не знало об этих предварительных пла­нах, и Военное управление продолжало свою деятельность как и прежде, не приступая, впрочем, к реализации новых крупных проектов. Зондаж по вопросу заключения перемирия в какой-то мере вызвал у людей тревожные настроения, в связи с чем весной 1944 г. в Яанислинне были проведены встречи с предста­вителями обеих национальных групп для информирования о политической ситуации. В найденном тексте выступления, ко­торый, возможно, и был зачитан, опровергались слухи об ослаб­лении положения Финляндии и подчеркивалось значение де­ятельности властей на благо края. За оказание сопротивления полагалось суровое наказание. Охрану переселенческих лаге­рей усилили, а оборонительные позиции на городских окраи­нах усовершенствовали.

Начавшееся 9 июня 1944 г. наступление советских войск на Ка­рельском перешейке изменило все в течение нескольких дней. Для того, чтобы остановить развитие наступления на перешей­ке, пришлось перебросить туда из Восточной Карелии большое количество дислоцированных здесь войсковых соединений. В то, что удастся удержать оборонительные позиции в Карелии в слу­чае возможного начала здесь боевых действий, не верили, и войс­кам разрешили отойти. 16 июня было принято решение о начале всеобщей эвакуации. Свирская операция Красной Армии нача­лась менее чем через неделю.

По всей вероятности, вследствие нехватки времени и недоста­точного количества транспортных средств не удалось осущест­вить и сокращенного эвакуационного плана. Было принято решение вывозить, прежде всего, важные для ведения боевых действий материалы, остальное же имущество эвакуировалось по решению местных начальников. По приказу Главной став­ки население оставалось в местах своего проживания. Для него распорядились оставить месячный запас продуктов питания, АО «Вако» распродало все свои запасы по низким ценам. Добро­вольный переезд в Финляндию был разрешен, но в Яанислинне он был организован только для работников штаба Петрозаводс­кого района, состоявших в браке или обрученных с гражданами Финляндии, а также членов семей военнослужащих батальонов «соплеменников». Вывоз скота был запрещен ввиду угрозы рас­пространения эпидемий.

В среде прежде всего родственных финнам жителей возникло беспокойство — готовых отправиться в Финляндию было много — и в штаб Петрозаводского района поступали сотни обращений об этом. Некоторые, имевшие лошадей, присоединялись к эвакуа­ционным колоннам, однако у большинства имелся единствен­ный выбор — отправляться в путь пешком, что для многих было невозможным.

Согласно списку, датированному концом осени 1944 г., бежен­цев-горожан, пересекших границу Финляндии, насчитывалось 495 человек, или 6,5% от общего населения города. Из них 391 человек относился к родственным финнам национальностям, 93 — к «ненационалам», а национальная принадлежность 11 человек осталась невыясненной. Упомянутые первыми были в основном карелы (141 человек), ингерманландцы (89) и финны (77). Вепсов, состав­лявших наибольшую по численности группу национального на­селения, среди беженцев насчитывалось всего 49 человек. Среди «ненационалов»-переселенцев преобладали русские (40) и укра­инцы (41). Из общего числа украинцев, проживавших на терри­тории Яанислинны, в Финляндию перебралась почти треть.

К эвакуации приступили 17 июня, начав с сортировки и упа­ковки архивов и прочего имущества. Деятельность учреждений штаба Петрозаводского района была прекращена к 22 июня. Пос­ле этого продолжали работать лишь полиция, учреждения энер­гетического и водного хозяйств, а также сформированное на базе командного отдела организационное бюро. Для поддержания порядка начальнику района подчинили дополнительные силы военной полиции. Все мужчины-«ненационалы» в возрасте от 15 до 60 лет должны были быть изолированы в переселенческих лагерях, однако лишь часть из них удалось задержать. Дополни­тельно были изолированы некоторые представители родствен­ных финнам национальностей, которых посчитали неблагона­дежными. Уже в первые дни жители города стали перебираться в окрестные леса, опасаясь боевых действий. В брошенных домах были совершены многочисленные взломы, виновниками кото­рых стали как гражданские лица, так и военнослужащие. Насе­лению было приказано оставаться в домах, но нарушения право­порядка по-прежнему имели место.

В переселенческих лагерях заключенным объявили, что в даль­нейшем они будут переданы советским властям. После того, как финляндский персонал покинул город, за охрану лагерей в пос­ледние дни отвечала полиция, высылавшая в каждый лагерь по три-четыре охранника для обхода территорий. В лагерях №№ 1, 2 и 3 все было спокойно, в отличие от Красного поселка и Пере­валки,