–Не перестанете.

–Конечно.

Выжимаю сильнее газ и слежу за тем, как Астерийская школа остается позади.

–Вы понимаете, где Норин с Ари?

–Не очень отчетливо. Я слышу скрип качелей и… и шелест деревьев…– Мэри нервно моргает, а затем неестественно быстро передергивает плечами.– Сложно. Звук воды. Но я не уверена, что это озеро или водоем. Нечто другое: отрывистый звук – тихий, громкий.

–В смысле?

–Я не могу… не могу понять. Тихий, громкий, тихий, громкий…

Она хватается ладонями за лицо, а я спрашиваю:

–Фонтан?

Мэри-Линетт оборачивается и широко улыбается:

–Верно! Фонтан. Наверное, они в…

–…парке.

Женщина кивает, а я выдыхаю. Что ж, класс! Устроим прогулку по красивым местам Астерии, которые, вполне возможно, после нашего визита перестанут таковыми быть.

Мы останавливаемся перед воротами в городской парк через несколько минут. Мэри сразу же бежит ко входу, а я достаю комплект стрел и спортивный лук. Не хочу вновь стоять и чувствовать себя уязвимым кретином.

–Это вместо «браунинга»,– поясняю я, подходя к женщине, а она хмыкает:

–Откуда у тебя пистолет, гений?

–Мне его отдала Бетани перед отъездом. Она уехала вместе с семьей из Астерии.

–Бетани уехала?– удивляется Мэри-Линетт.– Но когда?

–Сегодня рано утром. Я рассказал бы, нам с вами есть что обсудить. Но не успел.

–Обсудим, когда вернемся домой.

Я коротко киваю, завидуя бессмертному оптимизму женщины, поправляю качающиеся из стороны в сторону стрелы и иду за Монфор.

Фонтан находится в центре парка. Это скульптура огромного орла с распростертыми крыльями, к которому ежедневно приходят слабоверующие мамаши и романтики, стойко убежденные в том, что, если кинуть в фонтан монету и загадать желание, оно непременно сбудется. Идиоты, другими словами. Уверен, что сегодня там будет пусто.

Если Мэри-Линетт не ошиблась, мы выйдем на Монфор через пару минут: парк этот небольшой, поэтому мне и не нравилось сюда приходить. Я не мог потеряться. Не мог просто брести куда-либо, рассуждая о том, что меня волновало. Едва я погружался в собственные мысли, как тут же ноги приводили меня к одному из выходов.

Неожиданно Мэри-Линетт хватает меня за плечо и останавливается.

–Что вы…

–Тише,– просит она, приложив палец к губам,– не двигайся.

–Вы их услышали?

–Нет, увидела.

Мэри кивает вперед, а я оборачиваюсь и замечаю за скульптурой орла Ариадну. Она стоит, скрестив на груди руки. Мне плохо видно ее лицо – половина тела скрыта фонтаном, но зато я вижу нечто другое. Нечто, что меня действительно удивляет.

На скамье в полусознательном состоянии сидит Меган фон Страттен, ведьма утопает в собственной крови, которая стремительно льется по ее испещренному ранами телу. Я растерянно округляю глаза.

–Что тут происходит?

–Понятия не имею.

–Она умирает,– озадаченно шепчу я и придвигаюсь немного ближе, чтобы разглядеть корчащуюся от боли главную ведьму, правую руку Люцифера.

Ариадна подталкивает вперед Норин Монфор и приказывает:

–Лечи!

Конечно. Вот зачем она приходила домой. Мэри-Линетт шумно выдыхает:

–Слава богу, она цела.

–Слава богу, что мы целы.

Скептицизм в моем голосе ничуть не задевает женщину. Она продолжает глядеть на сестру, а я прищуриваюсь. Кто мог ранить фон Страттен? Союзники нам не помешали бы.

–Я не собираюсь помогать ей,– ровным голосом сообщает Норин Монфор. Убеждения этой женщины еще сыграют с ней злую шутку, даже не сомневаюсь. Но я не осуждаю Норин, понимаю ее: иногда умереть лучше, чем потерять себя.

–Лечи ее,– повторяет Ариадна, приблизившись к тете, и скалит зубы,– живо.

К сожалению, сил сопротивляться у Норин нет. Она усаживается перед пребывающей в агонии фон Страттен и прикладывает ладони к ее глубоким уродливым ранам. Я представляю, как сильно Норин ненавидит Меган. И как же сильно она ненавидит теперь себя за то, что спасает ей жизнь.

Набрав в руку мокрой земли, Монфор прижимает грязь к груди Меган и крепко зажмуривается, ссутулив от напряжения спину.

Как только старшая Монфор вылечит фон Страттен, в ее присутствии больше не будет надобности. Этот факт сильно волнует меня.

–У нас пара минут,– чеканю я, взглянув на Мэри-Линетт.

–Если раскроем себя сейчас, рискуем навредить Норин.

–Мы в любом случае рискуем. Ари считает, что мы мертвы. Это наше преимущество.

–Эффект неожиданности.

–Именно. Но этот эффект укорачивается в несколько раз, так как мы имеем дело не с обычными людьми, а с ведьмами. Нужно действовать очень быстро.

–Как можно действовать быстро, если наш противник – Дьявол в юбке?

–Ариадна… она…– мне хочется сказать, что Ари борется и она не причинит нам вреда. Но потом я вспоминаю, как она повернулась к нам спиной и ушла, оставила нас умирать, не поведя бровью.– Она еще не потеряна.

–Я и не говорила, что с ней покончено, Мэтт. Но рассчитывать на ее милость глупо.

Мэри-Линетт права. Нельзя доверять Ари, нельзя верить, что она позволит нам уйти.

Я прячусь за деревом. Удивительно, в голове только сейчас мелькает мысль, что Ариадна Монфор хочет меня убить.

–Нам нужен план,– говорю я.– Мы должны отвлечь Ари и не дать Норин до конца вылечить Меган фон Страттен.

–Но Норин находится под принуждением, Мэтт, и она не прекратит лечить Меган до тех пор, пока кто-то силой не оттащит ее в сторону.

–Вот и отлично.

–Что именно?– не понимает женщина.

–Я отвлеку Ариадну, а вы поможете сестре.

–Что? Но как ты…

–Обойдите фонтан с другой стороны. Когда я выстрелю, кидайтесь к Норин.

–Мэтт,– Мэри-Линетт явно взволнованна,– она может навредить тебе. Ари уже другая, ты же это понимаешь. Ты можешь не просто пострадать.

–Я знаю, чем рискую.

–И все равно хочешь стать приманкой?

Со стороны наверняка кажется, что я спятил. Но, возможно, нет ничего разумного в том, чтобы страдать и умереть ради кого-то. Умный человек держится в стороне от всего, что связано с чувствами, потому что чувства делают из нас глупцов. Да, наверное, ни одно из чувств не делает человека умнее, но они делают человека человеком.

–Понятия не имею, что творится в голове у девушки, которой стала Ари. Но я знаю, чего хотела бы прежняя Ари. И она хотела бы защитить вас.– Я решительно киваю Мэри.– У нас нет времени. Идите за сестрой, а все остальное оставьте мне.