Наверное, весь Бруклин знал, что ты должна приехать. А потом перед самой ее смертью явился Ноа, так что я подумала, что, наверное, теперь ты все-таки не приедешь. Мне так и не удалось остаться с ней наедине, чтобы спросить, понимаешь? Надеюсь, ты не против, что мне все это известно. Так уж бывает, если ты один из людей Бликс. Такое впечатление, что мы все как-то связаны.

— Должна признать, я понятия не имела, что была одной из людей Бликс.

— Нет? Ну, нас довольно много. С большинством я встретилась на поминках, которые она для себя закатила. Ты знала об этом?

— К сожалению, совершенно не в курсе.

— Тогда придется тебя просветить, — заявляет она. — В цоколе живет Патрик. Он удивительный человек, художник и скульптор, но с тех пор, как Бликс умерла, не вылезал на свет божий. Видела в гостиной Бликс его скульптуру — женщина с руками у лица? Неправдоподобная красота. Такая жалость, что он больше не творит!

— Перестал из-за ее смерти?

— Что ты, нет. Гораздо раньше. — Она смотрит на меня и смеется. — Я типа слишком много болтаю. Прости. Так что, Бликс оставила тебе дом, я не ошибаюсь? По завещанию?

— Как ни парадоксально — да.

Она так резко останавливается, что в нее чуть не врезаются двое прохожих.

— Как Ноа к этому отнесся?

— Ой, там жесть, — говорю я. — Ноа и его мамаша считают, что это они должны унаследовать дом, и если хочешь знать правду, я с ними согласна. И без обид, но я даже жить тут не хочу, так что, наверное, просто продам дом, и всё.

— Ой нет! — Ее лицо меняется. — Ты просто продашь его и уедешь?

— Ну-у… да. Я имею в виду, это же не мой дом, понимаешь? Моя жизнь в другом месте. Во Флориде.

— Я об этом даже не подумала. — Она изучает мое лицо. — Конечно же, у тебя есть своя жизнь! Ох, зараза! Все равно как если кто-то завещал бы мне дом в какой-нибудь Оклахоме или еще где — ожидая, что я подорвусь и приеду туда.

— Это действительно как-то непродуманно.

Джессика перекидывает сумочку на другое плечо и поджимает губы:

— Должна сказать, что это ужасно в стиле Бликс. Такие проделки. Ни предупреждения, ни пояснений. Мы все называли это «бликсануть». Хотя в основном все оборачивалось к лучшему… после того, как осядет пыль.

— Ха! Так значит, она меня… бликсанула? — спрашиваю я.

— Тебя, моя дорогая, она бликсанула по полной программе. Возможно, ты еще не завершила процесс расставания с Ноа. Такие вещи длятся вечность, а теперь тебе приходится начинать все сначала, раз он опять маячит у тебя перед глазами напоминает о прошлом. Он ведет себя… странно, ведь, правда? Признайся, так и есть. Я же вижу. Хотя бы по тому, каким он был вчера вечером.

— Ну да, немного странно, — соглашаюсь я, — но тут все ясно. Он в шоке.

Джессика хмурится.

— Могу я сказать тебе кое-что, или, может, мне лучше держать свой болтливый рот на замке?

— Давай.

— Бликс не хотела, чтобы ее дом достался ему или его семье. Она нарочно оставила его тебе.

— Да ну!

— Серьезно, она не то чтобы сильно обрадовалась, когда Ноа нарисовался. — Джессика резко останавливается у витрины, будто кто-то ударил по тормозам. — Смотри, это один из моих любимых магазинчиков, — все тем же оживленным тоном щебечет она. — Хочешь, зайдем, посмотрим пальтишки-курточки? Тебе может понадобиться что-нибудь такое.

— О’кей, — говорю я, — хотя во Флориде незачем иметь много пальто.

— Ну-у-у-у, — нараспев произносит она, — никогда не знаешь, чего ждать, если в деле замешана Бликс! Может обнаружиться, что она хотела, чтобы ты тут осталась.

— Раз она умерла, у нее нет особых методов воздействия.

— Это ты так думаешь, — усмехается Джессика.

Мы заходим в магазин, она устремляется к курткам и начинает разглядывать их, погрязнув во всевозможных оттенках серого, черного и коричневого. А потом внезапно, без предупреждения, замирает, напрягается и смотрит прямо перед собой.

Проследив за ее взглядом, я вижу уставившегося на нее мужчину, который пробирается к нам, а следом за ним идет Сэмми. Если бы Джессика была кошкой, она выгнула бы спину и зашипела.

— Эндрю! — восклицает она, и ее лицо делается злобным. — Что, ради всего святого, вы тут делаете? Разве вы не должны ехать в Куперстаун? — Она озирается по сторонам. — И где твоя подружка, а?

Она тянется вперед и кладет руку на плечо Сэмми, будто защищая его. На лице мальчика ошеломленное выражение, я вижу, как он одними губами артикулирует:

— Все нормально, мам, все нормально.

Мужчина выглядит сконфуженным, словно его поймали на чем-то, что вполне объясняет злобный тон Джессики. Сэмми, отбросив с глаз слишком длинные густые волосы, ускользает от матери, становится там, где она не сможет до него дотянуться, и говорит:

— Мам, полегче. Все о’кей. Мы просто хотели вначале поесть, а теперь смотрим перчатки.

Джессика поворачивается к бывшему мужу:

— Если бы я знала, Эндрю, что твоя подружка не собирается готовить вам еду, то накормила бы Сэмми завтраком.

— Да все в порядке! Мы хорошо позавтракали тут, по соседству. Мне всегда нравилось, как здесь кормят. — Эндрю кладет руку на голову сына, и я вижу, что Джессика расценивает это как возможное насилие, а Сэмми с несчастным видом смотрит вниз и пинает что-то на полу.

— Ну так где она?

Эндрю что-то мямлит, потом они с Джессикой некоторое время испепеляют друг друга взглядами, затем он опускает голову, улыбается и ведет сына туда, откуда они пришли, — в отдел перчаток.

— До свидания, — бросает им вслед Джессика. — И не задерживайтесь, о’кей? Мы оговорили расписание, Эндрю, и должны его придерживаться. — Она оборачивается ко мне: — Давай выбираться отсюда, не возражаешь?

Сэмми умоляюще смотрит на меня. На меня! Как будто я могу чем-то помочь.

— Конечно не возражаю, — отвечаю я. И улыбаюсь парнишке.

— Прости, неловко вышло, — извиняется Джессика. — Этот человек органически не способен придерживаться плана, даже если сам его составил.

— Выходит, не одна я в процессе расставания со своим бывшим, — изрекаю я и радуюсь, когда она смеется и отвечает:

— Ох! С этим мужиком я буду в процессе до конца жизни, если не поберегусь.

К тому времени как мы возвращаемся в «Желток» — предварительно Джессика, петляя по улице, проводит для меня экскурсию, показывая, где лучшее пиво, лучшая восточноазиатская одежда, ювелирные украшения, гамбургеры, кексики, кофе и все остальное, — наша очередь каким-то образом подходит, и мы втискиваемся за крошечный двухместный столик у стены.

Подходит официант, привлекательный с виду паренек в черной вязаной шапочке