Шрифт:
Закладка:
Над степью заходило солнце. Издалека слышалось пение: войско сурьев возносило хвалу Тигна Каре.
– Он бредет по степи,
И шаги его трав не тревожат.
Воду пьет из озер,
На горючие слезы похожих.
Он идет из пустынь,
Что песчаною бурей объяты,
На плечах его солнце —
Кровавое солнце заката.
Под призывы рогов
Мы несем ему красные жертвы.
Облачаем его
В одеянья из кожи умертвий.
Под ногами его
Засыхающей крови разливы.
И страшна, и желанна
Святая его справедливость.
На плечах его солнце —
Багровое солнце заката.
Под призывы рогов
В бой уходят герои Раската.
Быть пожарам в ночи
И стервятникам над мертвечиной!
За кровавым огнем
Скачут воины, скачут мужчины.
Глава 8
В кольце огней
«Это ты, Аоранг?! Как я же рада видеть тебя… Именно тебя! О, я знала, что это будешь ты! Что ты будешь ждать меня!»
Глаза Аюны полны счастья, все ее лицо дышит нежностью.
«Не поверишь – перед смертью я молилась Исвархе… о тебе. Когда навсегда погаснет солнце и я перейду последнюю черту, оставив тленному миру свое тело, пусть Аоранг будет первым, кто встретит меня с той стороны! Рука об руку мы пойдем дальше, в вечный свет Исвархи! Да, у меня есть муж – но он остался там, в мире живых…»
– Ты умерла? – спрашивает Аоранг.
Спрашивает – и сам себе не верит, ощущая тепло ее рук.
«Да, мы оба умерли».
– И я?
«Да, а ты не знаешь? О, бедный Аоранг! В начале зимы тебя заживо похоронили в кургане, в стране Великой Матери. А я умерла недавно – здесь, в Гнезде Рассвета. Мое тело стало частицей храма, а душа летала над Араттой, словно сбившаяся с пути перелетная птица… Но теперь мы будет вместе в вечности, навсегда…»
Аоранг открыл глаза и уставился на светлеющее небо в вытяжном отверстии шатра, желая, чтобы новое утро никогда не наставало.
Мысль о смерти Аюны придавила его, будто каменной плитой. «Я не хочу просыпаться, – думал он. – Хочу уснуть навсегда и остаться там, с ней, – куда она зовет меня… Где? Как она назвала это место?»
Откуда-то долетал запах похлебки, но Аоранг едва почувствовал его, хоть и не ел уже второй день. Жизнь в мире, в котором нет царевны, была для мохнача полностью лишена смысла.
«Уснуть и не просыпаться! Вернуться туда, где она все еще жива. Где смотрит на меня с любовью. Поистине я видел ее – а она меня! Ее душа звала меня к себе! Может, так бывает всегда, когда умирает любимый?»
Весь следующий день до вечера Аоранг вновь бродил в степи между холмами. Распускались цветы, но Аоранг их не видел – потому что их больше не увидит Аюна. Пели птицы, но он не слышал их – ведь их больше не услышит его любимая… Горе навалилось на него с неодолимой силой. Во всем мире осталось только оно, больше ничего не имело значения. Никто не искал мохнача, никто не любопытствовал, зачем он бродит как безумный. Вероятно, если бы он вздумал уйти – даже не заметили бы.
«Или, наоборот, убили бы, сразу как я покину владения Тиллы, – думал Аоранг. – Вот и хорошо… Может, так и сделать?»
Вечером, когда сурьи запели хвалу заходящему солнцу, Аоранг вернулся к шатру князя.
– Что такое Гнездо Рассвета? – спросил он, дождавшись, когда князь обратит на него внимание.
– Откуда ты знаешь про него? – резко обернулся к нему Тилла. – Где слышал это имя?
Аоранг не знал, что сказать, а потому сказал правду:
– Мне было видение. Царевна Аюна явилась мне во сне и сказала: «Приходи, будем вместе в Гнезде Рассвета!»
– Гм… мм… – промычал Тилла, впадая в глубокую, непонятную Аорангу задумчивость. – Гнездо Рассвета, – произнес он после долго молчания, – это место, где исполняются желания. Это вечно цветущая степь, начало и конец пути…
Аоранг печально кивнул. Так он и думал. В языке арьев это место называлось Небесный Сад. Туда его и призывала чистая душа Аюны…
– А еще, – добавил Тилла, – так называется одно запретное место к востоку от Манха. Именно там наш народ впервые повстречал желтоглазых.
– И Аюна… Там-то ее и убили? – с трудом выговорил Аоранг.
Язык едва слушался его, словно он был пьян.
Тилла не ответил, внимательно разглядывая мохнача.
– «Аюна», говоришь? Ха! Так вот кого ты искал! А мы-то все думаем – какие силы привели тебя сюда… А ты, стало быть, шел за царевной… Что ж, тогда твое появление здесь совсем не удивительно. Все связанное с этой странной женщиной поистине отмечено знаком Исвархи…
Аоранг с недоумением поглядел на юного князя – и вдруг понял. Нахлынувшие чувства заставили его пошатнуться.
– Вы ее не убивали! – вырвалось у него.
Тилла кивнул.
– Так Аюна жива?!
– А вот этого никто доподлинно не знает.
– Говори! Где это Гнездо Рассвета?! – Аоранг, забывшись, схватил его за руку. – Не скрывай ничего, прошу!
Хватка Аоранга способна была раздробить кости. Однако Тилла и виду не подал, что ему больно.
– Если твои чувства столь же сильны, – спокойно произнес он, – неудивительно, что дух царевны является к тебе во сне!
Мохнач, опомнившись, разжал пальцы. Тилла, словно решив что-то про себя, вскочил на ноги:
– Мужу следует достойно нести свое горе. Не уходи никуда, жди меня здесь!
* * *
Время до заката показалось Аорангу самым долгим в его жизни. Тилла не появлялся, пока не стемнело. Наконец явился от него посланник, передал приказ, и Аоранга повели за пределы города, куда-то в холмы. «Я был неучтив с вождем, – подумал Аоранг. – Может, меня ведут на смерть? Что ж – хвала Исвархе!»
Наконец, когда в небе уже зажигались первые звезды, а равнину окутала тень, впереди блеснул огонь. Затем второй, третий… Вскоре перед Аорангом предстала поляна, окруженная кольцом костров. В огненном кольце сидели полдюжины знатных сурьев в расшитых золотом войлочных одеждах. Аоранг опознал Тиллу и его самых приближенных вождей. Их высокие шапки – знаки знатности – были сняты и переданы
