— Я не...

— Приказа о вашем увольнении не было, поэтому вы всё ещё на службе, — сделал несколько шагов вперёд старик. — Поэтому будьте добры подчиняться старшему по званию!

— Я не...

— Это приказ! Немедленно лягте в постель! — надавил голосом профессор.

Бывший боевик, тяжело дыша, перевёл взгляд на белую стену, затем сглотнул очередной ком в горле и с трудом полез обратно в кровать. Однако вместо ожидаемого долгого спича профессора, осмотра его раны и прочей рутины он услышал незнакомый голос:

— Да, я всё понял. Мы просто поговорим, и я осмотрю его проклятье.

— Думаю, вы как никто другой знаете, чем может закончится такое проклятье. Прошу вас, будьте предельно осторожны.

— Да, конечно.

Раздались звуки шагов, и врачи, все это время пытавшиеся привести в порядок боевика, удалились, а к кровати подошёл совсем молодой парнишка.

— Филимонов Сергей Васильевич, я полагаю? — спросил он, разглядывая обоженную и лысую физиономию боевика.

— А ты еще кто такой?

— Гарри. Меня зовут Гарри Мрак-Беленький, — спокойно ответил парень, оглянулся и кивнул ещё одному молодому парню, что подставил ему стул. — А это мой личный слуга рода — Степан.

— Мрак... Ты некромант, — нахмурился Филимонов.

— Совершенно верно. И я тут для того, чтобы осмотреть ваше проклятье и сделать одно очень важное предложение.

Филимонов тяжело вздохнул, вытер повисшую капельку крови на кончике носа и молча кивнул.

— Степан, — протянул руку парень.

Слуга тут же вложил в его руку небольшой пенал из красного дерева.

Гарри спокойно открыл его и достал небольшой чёрный карандаш с пометкой на нём красной краской «Гуро».

— Сейчас я нанесу несколько символов на ваше тело, после чего активирую ритуал, чтобы понимать суть проклятья на вас.

Бывший боевик молча кивнул, и Гарри приступил к работе. За десять минут, он нанес руны и активировал ритуал, который тут же высветил вокруг калеки сложную вязь рун.

— Дерьмово, — вздохнул Гарри, рассматривая руны стандартного проклятья.

— Я уже заметил, — прохрипел ломаным голосом Филимонов. — А поточнее?

— Проклятье на ранения есть, но тот, кто на вас наложил это... сделал его посмертным, — задумчиво произнес Гарри. — Кто это был и при каких условиях вы его получили?

— Одаренный... помоему огонь... — ответил Сергей Васильевич. — Мы обложили его, думали возьмем неожиданно и сопротивления будет минимум.

— Он вас ждал?

— Да... У него артефактов была куча. Он и огнем, и водой бил...

Боевик умолк, задумавшись о своем.

— И вы?

— Мы пол квартала разнесли, а этому ублюдку хоть бы хны... Мы даж его щитов пробить не смогли. Вот я и... — Филимонов шмыгнул носом и с усмешкой произнес: — Не думал, выблядок, что в рукопашную можем пойти.

— Вы его...

— Как свинью на нож, — кивнул боевик. — Со спины, под артефактами маскирующими. С правой стороны, под ребра, так чтобы до печени достало.

— А он?

— Огнем вжарил так, что думал там и останусь. Как пламя спало, он на последнем издыхании меня какой-то заточкой в бок пырнул.

— Артефакт?

— Да... теперь не заживает. Кровоточит.

Гарри задумчиво кивнул и поймал взгляд Филимонова, что смотрел ему в глаза. Никакой мольбы, никакой надежды. Тяжелый взгляд от которого внутри начинает холодить.

— Вариантов... вариантов снять проклятие немного, — начал Гарри. — Можно попробовать техники рода и снять эту дрянь с тебя, но...

— Что, но?

— У меня есть идея получше, — хмыкнул Гарри. — Но для начала у меня вопрос: Что ты видишь в своем будущем после проклятья?

Филимонов отвел взгляд от Гарри, затем хмыкнул и произнес:

— Кровь. Много шведской крови.

— Это цель и предчувствие?

— И цель и предчувствие.

Гарри закивал головой.

— Если цель в первую очередь шведская кровь, то... у меня усть к тебе предложение.

— Какое?

— Чтобы пустить шведскую кровь... быть живым не обязательно, — произнес Гарри и заполучил внимательный и очень цепкий взгляд после чего добавил: — Нет, быть обычным восставшим мертвецом я тебе не предлагаю, но... есть кое-что посерьезнее.

— Например?

— Сварог. Нежить с разумом изначального человека и способностью манипулировать силой.

— Я не одаренный.

— Придется подучиться, но ты сможешь поднимать другую нежить и творить заклинания стихии смерти... с определенными свойствами.

Несколько секунд Филимонов молчал, но после спросил:

— Что требуется от меня?

— Выполнение приказов, участие в нашем подразделении, ну и само собой — умереть. Больно и неприятно.

* * *

Филимонов мне не понравился.

Слишком своевольный, слищком самостоятельный и слишком фанатичный.

Но...

Как показала практика именно такими и должны быть Свароги. Да, причем тут Свароги? Любая высшая нежить, созданная из добровольно пошедших на жертву должна быть такой.

Процесс изготовления Сварога — дело не быстрое. Оно растянулось почти на несколько месяцев и дело тут оказалось...

В общем, сила Сварога... Вернее его способность поглащать силу из источника некроманта, оказалась завязанной на продолжительность и муки, которые человек способен вытерпеть, до того, как болевой шок его добъет. Филимонов в этом плане оказался... крайне способным.

Как итог, он продержался почти неделю и еще две недели остывали руны вокруг его ритуала.

Признаться, заходить в фамильный подвал и обновлять ритуал «Высшей боли» было... мягко говоря неприятно. Крики, мат, а под конец просто выгнутое дугой тело создавало гнетущее впечатление.

Я ни разу не порадовался о том, что смог найти кандидата для такого типа нежити. Ни разу не порадовался результату.

Я для себя решил, что высшая некромантия — это ужасно.

Чертовски ужасно, грязно и...

Невообразимо эффективно.

Такова профессия и ремесло.

Быть некромантом не всегда весело, а зачастую и противно.

Болевой шок добил Филимонова пятнадцатого апреля. Семнадцатого я провел первый этап и воскресил его, по всем правилам нежити третьего порядка. Слепок души, тело и сложный затратный ритуал. На восстановление тела и его усиление ушел еще месяц. Перед последним этапом, я выпустил его из подвала, чтобы немного привести его сознание в чувства и...

И обнаружил его на поляне, рядом с клумбой.

Он просидел рассматривая цветы и гладя лепестки голубых цветов почти сутки. Он не ел, хотя мог. Не пил. Он просто сидел у клумбы. Что-то в его голове изменилось за время обращения. Что именно, я пока не понимал, но меня это волновало