Летний ветерок треплет мои волосы.

Они длинные. Очень. Достают до талии.

Я сижу на траве, согретая солнцем. Оно ласкает кожу, тёплое и приятное.

Рядом со мной лежит крохотная девочка. На ней сандалии и белое платье с большими красными цветами. Волосы у неё светлые, как у меня. И у неё мои глаза, голубые.

Она похожа на меня.

Очень.

Провожу рукой по мягким кудряшкам, улыбаясь. Она улыбается в ответ, будто все понимает.

— …я буду там завтра, хочу сам осмотреть этот объект… — вдруг говорит девочка голосом Марата Джафарова.

Распахиваю глаза и переворачиваюсь на спину.

Секунду пытаюсь понять, где нахожусь.

За окном темно…

Вот…чёрт…

Который час?..

О, нет…

Тина меня убьёт…

Приподнимаю голову.

Помещение погружено в темноту, которую рассеивает внезапно вспыхнувшая желтая подсветка на этих колоннах. Она даёт слабое освещение, и я всё ещё скрыта темнотой. Это не важно, потому что ровно через пять ударов моего сердца, вошедший в квартиру хозяин замирает и резко поворачивает голову, проговорив в трубку:

— Я перезвоню.

Голова моя в его постели, а ноги всё ещё на том лугу. Это было так реально, что я чувствую шёлк детских волос под своими пальцами. От этого его появление тревожит ещё больше, потому что у меня нет сомнений в том, кто эта девочка.

Он опять наградил меня ребёнком, от этого у меня печет в груди.

Разве так бывает? Такие сны. Кажется, это у меня впервые.

Марат вглядывается в полумрак, делая шаг вперёд, будто зверь, почуявший чужака. Нет, не чужака, а меня. Он замирает, споткнувшись глазами о мою шубу, брошенную как попало. Секунду смотрит на неё, а потом следует дальше, в точности повторяя мой собственный маршрут.

На нём пальто, джинсы и рубашка, в руках маленький ноутбук. Бросив взгляд на открытую дверь гардероба, он останавливается рядом со своей кроватью, глядя на наглого гостя сверху вниз.

Смотрю на него тоже, делая вид, будто ничего особенного не происходит. Немного подумав, спрашиваю охрипшим голосом:

— Который час?

— Десять. — Рассеянно отвечает Марат, рассматривая меня. Моё лицо, моё тело, рамку с фотографией, прижатую к моей груди.

— Вот чёрт, — шепчу я.

Я проспала весь день?!

Не помню, когда так сладко спала! Целую жизнь назад!

Тина меня убьёт.

Возвращаю фотографию на место и сбрасываю ноги на пол. Говорю, ища свои ботинки:

— У тебя очень мило. И холодно…

— Если бы знал, что тебя нужно согреть, пришёл бы раньше. — Низким голосом замечает Марат.

— Это ты умеешь… — бормочу я, шаря рукой по полу.

— Не уходи. — Очень тихо произносит он над моей головой.

Моя рука зависает в воздухе вместе с меховым красным ботинком. Медленно поднимаю на него глаза, и выражение его лица посылает чувственный импульс прямо в мой живот, туда, где судя по всему, уже обосновалась наша дочь.

Он смотрит с затаенным ожиданием. В глубине его тёмных глаз что-то, напоминающее смирение, но, я ведь знаю, что это состояние ему не свойственно!

И тем не менее, я не могу игнорировать это. Не могу игнорировать то, что как только уйду, он останется здесь один.

Сколько всего случилось с ним? Сколько того, о чём я не знаю? Он никогда не рассказывал, никогда. Он всё решил за меня. Решил, что мне это не нужно.

Он самый невозможный человек из всех, но, моя рука опускается, а его глаза смотрят в мои. Я остро ощущаю, что вокруг нас нет ничего, кроме этой пустоты. Здесь только мы. Он и я. Здесь только мы, и мы оба прекрасно это понимаем. Как и то, что если останусь, проведу всю ночь в его постели, только на этот раз вместе с ним.

Чувствуя мою слабину, он кладёт ноутбук рядом с фотографией и опускается передо мной на корточки, положив предплечья на бёдра. Его волосы отросли и зачёсаны назад. Изучаю суровые черты этого лица, пытаясь вспомнить, как он выглядит без бороды. Без неё он выглядит привычнее, но теперь уже другим. Более открытым.

Мне хочется его коснуться, я знаю, что он тоже этого хочет. Но, эти прикосновения не принесли бы нам обоим покоя, поэтому складываю руки между колен и спрашиваю, глядя на него:

— Это ты подсунул нам старуху?

Она появилась очень вовремя, и нужно отдать должное, наше дело процветает именно благодаря ей.

— Да, — отвечает Марат без раздумий.

Ясно.

— И сегодня?

Он выглядит слегка озадаченным и говорит:

— Нет.

Вздыхаю и продолжаю:

— Где ты был эти дни?

— Злился. — Просто сообщает Марат, позволяя мне читать свои эмоции.

— А теперь?

— Теперь я хочу заняться с тобой любовью. — Застыв в своей позе, сообщает он.

Покусываю губы, поражённая этим выбором слов. Смотрю на полумрак его “дома”. На стены, потолок. За моей спиной окно, а за ним холодный вечер и город, но всё моё внимание сконцентрировано на человеке, сидящем сейчас передо мной. Он главный человек в моей жизни, конечно, после Даура. Мой единственный мужчина. Мой единственный муж. Моя единственная любовь, та, которая случается между мужчиной и женщиной. Именно поэтому так больно от всего, что случилось с нами. От всего, что он сделал, осознанно или нет.

Переводя взгляд на его сосредоточенное лицо, спрашиваю:

— Ты бы сделал это снова? Все то, что ты сделал со мной?

— Нет, не сделал бы. — Тихо отвечает Марат.

В его голосе я чувствую отпечатки собственной боли. Это то, чего я ждала от него! Понимания, а не бесконечного давления и манипулирования!

— А что бы ты сделал? — говорю, нервно облизнув губы.

Марат закрывает глаза и сглатывает, от чего его кадык приходит в движение. Посмотрев на свои руки, он шепчет:

— Я бы…отправил вас далеко-далеко.

— Почему не отправил…тогда? — глядя на его склонённую голову, спрашиваю я.

Он молчит, тихо дыша. Его грудь поднимается и опадает.

— Я…не знал, что делать. — Открывает он мне свою душу, глядя в пол. — Тогда я не знал что могу, а чего нет. Я никому не доверял, а ты была вообще не приспособлена к миру вокруг. У тебя никого, кроме меня не было. Я не хотел оставлять тебя одну. Я…боялся…Я хотел, чтобы ты была со мной…Все знали, что я влюбился, как последний дебил. Я как последний дебил всем это показал. На свадьбе. Я не понимал, к чему это может привести. Ничто не подготовило меня к…тому, что случилось дальше. С моей семьёй. Все знали, что я влюблён в свою жену. Все, кроме тебя самой…