убийство продолжилось в течение нескольких дней. Когда люди пожаловались монголам, что

они не держат их клятву своим богам, их хан ответил, что он обещал не убивать их в городе, но сейчас они находятся за пределами его стен.

Убийство прекратилось на некоторое время только тогда, когда не осталось никого, кроме сотни лучших мастеров с их семьями в одной группе, двух тысяч молодых женщин

в другой, а также восьмидесяти тысяч мужчин – в третьей.

Все то время, что продолжалось убийство, все головы убитых складывались

в аккуратные пирамиды, а другая часть орды систематически грабила город, хотя большинство

самых ценных переносимых вещей были в багаже беженцев.

Затем, город был сожжен, а пленным мужчинам приказали снести каждую стену, каждый дворец, каждую мечеть и каждую лачугу. Когда это было сделано, то всего этого было

все еще недостаточно, чтобы удовлетворить хана. Пленников заставили рыть канал и затем

перегородить могучий Аму таким образом, чтобы река потекла через то место, где был город.

Это уничтожило ирригационную систему и без ирригации поля высохли, а почва была снесена

ветром. Ничего не осталось от некогда прекрасного Угренча, чье население когда-то состояло

из полумиллиона человек. Восемьдесят тысяч рабочих были убиты, а их головы были

добавлены к пирамидам черепов.

На фоне монголов Гитлер выглядел как мелкий хулиган, а Сталин – как небольшое

изменение.

Золтан был главным алхимиком в своем городе и, таким образом, его и его семью

пощадили, и монголы ничего им не сделали. Это же относилось ко всем другим людям в его

маленькой группе. Молодые женщины были отделены и их никто и никогда не видел.

Группу Золтана повели в сторону Каракорума с охраной из двадцати мужчин.

Заключенных заставили готовить для охранников, а Золтан также как и о минералах, имел представление о свойствах растений. Он придумал яд из корней некоторых пустынных

растений и добавил их в еду, чтобы убить охрану.

Затем он повел своих людей на запад и в течение семи лет они скитались в поисках дома, постоянно изгоняемые из христианских стран, поскольку они были мусульманами, и из мусульманских стран, поскольку там их считали еретиками, и смертельно боясь

приближаться к землям хана. Сначала их было около пятисот человек, но четверо из пяти

умерли или пропали в дороге. Сто человек были теми, кто остался от города с полумиллионным

населением.

78

Это была печальная история и мне было очень жаль этих людей. Но, черт побери, у меня

были проблемы с моими собственными! Я должен был быть уверен, что то, что случилось

с Угренчем, не случиться с Краковом! Чтобы сделать это я нуждался в постоянной поддержке

со стороны государства, церкви и моих людей. И наличие этой толпы беженцев никак не могло

мне помочь.

Все они были своего рода мусульманами, но, насколько я мог судить, все они были

членами какой-то еретической секты. Или, по крайней мере, как сказал Золтан, все другие

мусульмане были еретиками, что, я думаю, означало то же самое. И это было последнее, что мне было нужно. Члены маленькой религиозной секты, как правило, являются фанатиками, которые с нетерпением ищут новообращенных.

Церковь уже проводила инквизицию относительно меня и если они выяснят, что я

занимаюсь укрывательством и поддержкой мусульман и, к тому же, еретиков, то все это может

очень плохо для меня закончится. А что если беженцы начнут обращать в свою веру добрых

христиан – ну я даже не хочу об этом думать.

Я получил очень твердое уверение в том, что его люди не пытались говорить с моими

людьми на предмет перехода в его веру или предпринимать другие действия, чтобы кто-то стал

мусульманином-еретиком.

Он ответил, что это не является проблемой и пустился в длинные богословские

рассуждения, которые были мне не понятны, но к его удовлетворению, это, несомненно, свидетельствовало о том, что нам никогда не будет разрешено присоединиться к его секте

и, поэтому, у нас не будет никакого шанса получить спасение.

Это еще больше вывело меня из себя!

Черт возьми, он мне говорит, что я недостаточно хорош, чтобы присоединится

к его секте? Я был достаточно хорош, чтобы присоединится к чему бы то ни было, но я этого

не хотел. К этому времени было уже достаточно поздно и, по ощущениям, я бы уже назвал

это ночью. Все уже продолжалось слишком долго, и я был бы порядочной сволочью, если бы

и дальше продолжал мучить гостя (Примечание: Возможно, неправильный перевод).

Следующее утро я провел в попытках наверстать