– Думаю, мы с твоим отцом должны все вместе выбраться куда-то, – щебетала мама Стеллы, помешивая трубочкой смузи из шпината крайне тошнотворного вида. – Мы так мало времени проводим всей семьей. То есть мы, конечно, ходим на выставки или на благотворительные вечера, но мы совершенно отвыкли отдыхать в неофициальной обстановке и просто расслабляться.

Стелла напряженно смотрела на нее, но мысли ее витали далеко. Из ее головы не выходил последний разговор с Ником. Значит, отец Макса уходит из семьи. Отец Макса уходит, и Маргарита во что бы то ни стало хотела это скрыть…

– Я думаю о том, чтобы слетать в Швейцарию, когда у тебя начнутся зимние каникулы. Я, конечно, предпочла бы Италию или Испанию, но ты же знаешь, твой отец ненавидит пляжи. Хотя, видит бог, нам с тобой не повредил бы загар…

…Но Стелла все равно узнала. Одна оговорка Ника, и она все узнала. Ничто в мире не выходит на свет так быстро и легко, как секреты, которые никто не должен знать. Если хотя бы один человек, так же, как и Стелла, в тот вечер был наверху и слышал Регину и отца… Это только вопрос времени, когда мама узнает.

– Хотя в Швейцарии мы тоже можем замечательно провести время. Помнишь, как тебе понравилось в Саду Роз в Берне? И я ужасно хочу попробовать их фирменный фондю. И мы непременно должны привезти в подарок Рите швейцарский сыр, она его так лю…

– Мам, я должна тебе кое-что сказать.

Стелла сама не поняла, как эти слова, которые все это время застревали у нее в горле, вдруг сами собой вырвались наружу. Она вдруг поняла, что если сию же минуту что-то не сделает, то все эти мысли просто сведут ее с ума. Нет, она наконец разберется с этим! Она и так должна была сделать это гораздо раньше.

– В чем дело, дорогая? – встревоженно спросила мама, испуганная ее напряженным лицом.

– Мам… Я очень не хочу это говорить, но… У меня нет выбора. Ты должна это знать. Дело в том, что…

– Господи, Стелла, ты пытаешься сказать, что ты… беременна?!

– Боже, мам, конечно, нет! – Стелла едва не разразилась истерическим смехом от этого абсурдного предположения. – Дело не во мне. Дело в отце. Он… У него что-то вроде интрижки… с Региной Соколовской.

Впервые обычная уверенность изменила Стелле, и она не отрывала глаз от своей кожаной юбки. Она замерла, каждой клеточкой своего тела ожидая, что сейчас разразится буря. Боже мой, если у мамы начнется истерика, как же ей ее утешать? Какие слова обычно говорят в таких случаях? «Ну, по крайней мере папа не изменяет тебе с мужчиной, как Акинин?» Стелла стала панически вспоминать, где ее таблетки успокоительного.

– Значит, вот с кем он встречается… – задумчиво произнесла мама, и в ее голосе послышалось лишь легкое недоумение, но уж никак не шок, которого ожидала Стелла. – Да уж, я думала, у него более изысканный вкус.

– Ты хочешь сказать, что… ты знала?! – Стелла подняла на маму расширенные от ужаса глаза и встретилась с ее непроницаемым взглядом.

– Разумеется, я знала, – невозмутимо ответила она. – Ты правда думаешь, что жены не догадываются, когда им изменяют? Все догадываются, но большинство успешно лгут сами себе. Я же наделена здравым смыслом и предпочитаю смотреть правде в глаза. Меня больше интересует, как ты это узнала? Неужели у него, черт побери, не хватило ума этого скрыть?

– Я… увидела их на благотворительном балу. Но эта Регина сама вешалась на него, и я думаю, отцу совсем не хотелось…

– О, милая, я благодарна тебе, но не нужно меня щадить! Ему хотелось, и даже очень, если он поставил на карту свою бесценную репутацию.

– Но я не понимаю… – растерянность Стеллы все больше перерастала в неистовое возмущение. – Если ты знаешь… как… как ты могла ничего не делать?! Как могла это терпеть?! Как могла ложиться с ним в постель после этой… после этой твари?!

Последнее слово она буквально выплюнула. Мама внимательно смотрела на Стеллу, словно оценивая, готова ли та услышать правду. Стелла никогда не видела у нее такого взгляда: здравомыслящего, жесткого, без тени притворства.

– Хорошо, Стелла, – наконец произнесла она. – Раз уж ты все знаешь, полагаю, у меня не остается выбора. Ты спрашиваешь, почему я это терплю? Я скажу тебе, почему. Потому что я не собираюсь отказываться от своего образа жизни и лишать его благ тебя.

Стелла молча смотрела на нее. Мама вздохнула и продолжила:

– Если я обвиню его в измене, то мне, как оскорбленной жене, останется только одно – собрать вещички и съехать, потому что наши отношения после этого станут невозможными. К тому же я не знаю, насколько он привязан к своей любовнице. Возможно, после того, как я бы уехала отсюда, она бы заняла мое место. Не думаю, что ты захотела бы жить с ней под одной крышей, правда? И ты бы уехала вместе со мной. И, позволь спросить, за что бы мы стали жить?

Стелла открыла рот, чтобы сказать что-то, но возразить было нечего.

– Ты всю жизнь жила, не зная ни забот, ни лишений, – продолжила мама. – Ты никогда не думала о деньгах. Ты только их тратила. А вот я думала о деньгах. Я думала о них постоянно. Тот, кто говорит, что деньги не имеют значения, просто не знает в них недостатка.

– Но ты же родилась в обеспеченной семье. Ты сама говорила, что твой отец владел несколькими банками, – недоуменно сказала Стелла.

Мама не мигая посмотрела дочери прямо в глаза.

– Стелла, до того, как я встретила твоего отца, наша семья оказалась на грани разорения. Никто ничего не знал. Мы ездили на тех же машинах, обедали в тех же ресторанах, но это были последние вздохи утопающих. Мы считали каждую копейку и с ужасом думали, что будем делать, когда у нас закончатся деньги. Когда мы встретились с твоим отцом… он тоже был в неведении. Я смогла привлечь его внимание и как могла торопила события. О, в те времена Герман был очень пылким, и я старательно раззадоривала его. Мы быстро поженились, а затем родилась ты. Если бы его родители узнали, в каком состоянии находятся дела моей семьи, они, конечно, запретили бы ему жениться на мне, и он, конечно, не пошел бы против их воли, потому что он не дурак и дорожит своим состоянием. Ну, а когда мой отец объявил о банкротстве, я уже была в безопасности.