И я действительно заснула. Усталость взяла свое, организму, измученному операцией, требовался отдых. Дети были под присмотром Штерна, да и вели себя тихо, а мне так нужно было хоть немного отрешиться от всех переживаний. Снилось мне что-то… странное. Надо мной нависал Алексей, который требовал, чтобы я призналась ему в том, что за тайну скрывает его лучший друг. Потом лицо Лелика сменилось на Давидово, и Штерн, нависнув надо мной еще ниже, зашипел: 

- Машшшшша. Машшшша! Просниссссь! 

Божечки, ну просто змеиный язык во всей красе! 

- Что? А? Где я? 

Я подскочила на постели и в действительности увидела над собой лицо Давида. Только он ничего не требовал, просто смотрел, с улыбкой на губах. На руках его лежала дочь, которая покряхтывала, то ли от голода, то ли от того, что испачкала подгузник (я пока не очень умела разбираться в потребностях детей). 

- Я придумал им имена, - произнес Штерн, протягивая мне малышку, которую я тут же приложила к груди. - Дочь будут звать Эммой. 

Вот тебе и на! А меня спросить не надо? Хотя, стоило признаться, я возмущалась мысленно и очень кратковременно, потому что имя, выбранное для нашей крошки, мне очень нравилось. 

- А сына? - нахмурилась я для порядка. 

- А сына - Филипп. С ударением на первый слог. Как тебе? 

Ну, что я тут могла возразить? Вообще ничего, потому что и Филипп мне нравился тоже. 

- Я согласна. Он спит? 

- Пока да. И кстати… 

- Мммм? 

Я покачала дочь и улыбнулась, вглядываясь в черты крохотного личика. Эмма хмурила бровки и вовсю чмокала губами. 

- Мне позвонили и сказали результаты. 

Чтооооо? И он молчал?! Не сказал мне этого тотчас, как я проснулась?

Сердце стало барабанить в груди от желания немедля встряхнуть Давида и потребовать от него ответа. И страха, что сейчас услышу совсем не то, чего так хочу. 

- И? - все же решилась я, выдавив из себя одну-единственную букву. 

- И… 

- Не томииии! - взмолилась, сжимая дочь крепче, от чего Эмма беспокойно завозилась. 

- И они оба… 

- Штеееерн! Клянусь, я тебя убью! 

- Какая кровожадная у меня невеста! 

Он сказал оба… Оба или его или Алексея… Господи, помоги не сойти с ума.

- Ну! Говори уже! 

И в этот момент разрыдался Филипп. И что, как вы думаете, сделал Давид? Встал с самым безмятежным видом и отправился его переодевать! Ну, ничего, я найду, как отомстить ему за это впоследствии! 

- Они оба мои, Маша. Другого и быть не могло, - сказал он мне через две минуты, когда я уже подыскивала взглядом, чем бы в него запустить. 

- Твои? - хрипло выдохнула я. - Точно? 

- Вероятность девяносто девять и девять десятых! 

У меня как камень с души свалился. Нет, даже целая груда камней! Они осыпались вниз и снова стали барабанить. Хотя, это наверно было опять неугомонное сердце. 

- Ты так спокойно об этом говоришь… - прошептала я. 

- Тебе кажется. Я совсем не спокоен. Я охрененно рад! 

- Точно? 

- Абсолютно! 

Давид забрал у меня Эмму и ловко (как будто это были не первые его дети) протянул мне Филиппа. И прикладывая сына к груди, я тихо рассмеялась, потому что была очень счастлива. 

Вернулись в Россию мы через пару месяцев. Все это время Штерн если и не был рядом постоянно, то прилетал так часто, как мог. Петер тоже был счастлив от того, что мы провели с ним рядом столько времени. Пивоварня приносила ощутимый доход, который Петер перечислял на счета, открытые специально для детей. К свадьбе мы с Давидом пока не готовились - решено было сыграть ее, когда дети подрастут. Хотя, Штерн и предлагал расписаться, а потом уже устраивать торжество. Но я пока над этой идеей размышляла, не торопясь соглашаться. 

Моя жизнь состояла из заботы о детях, и я получала истинное удовольствие от того, что пока всю себя посвятила им. Время пролетит быстро, пропускать ни минутки из жизни малышей мне не хотелось. 

- Маша! 

Когда до меня донесся голос, в обладателе которого я без труда узнала Тараканова, пришлось сдержаться, чтобы не застонать. Может, у меня послеродовые галлюцинации начались? 

Я обернулась и крепче уцепилась руками в ручку коляски (мы с малышами гуляли в сквере). Нет, это было не видение. Паша находился рядом с нами во всей своей красе. 

- Привет, - пробурчала я в ответ, оглядываясь и ища пути отступления с прогулки. Что это вообще за встреча такая? Случайная или нет? 

- Я так рад, что тебя встретил! Очень хотел поговорить все это время. 

- Зачем? Или о чем? 

- О нас! 

- О ком это - о нас? 

- Обо мне и тебе. 

Я посмотрела на Павла с таким изумлением, что он, кажется, все понял и без слов. Затараторил быстро, как будто я его прервать могла в любую секунду: 

- Ты же знаешь, почему твой Давид на тебе жениться собирается! Дело ему твое новое нужно, вот и все! А ты подумай хорошо, зачем тебе муж такой? Я могу рядом быть, детей могу на себя записать. Будем с тобой жить, как и раньше. 

- Стой-стой! - оборвала я этот словесный понос. - С чего ты вообще это взял? Про свадьбу и дело? 

- Я с дядей тут твоим увиделся недавно. Он все мне рассказал. 

Ну, дядя! Небось хвастался и гордился тем, как у меня все повернулось, а Тараканову только это и нужно было.