— Запоминайте, мальчики.

— Малой, записывай.

Девка продиктовала номер, для верности сделав это дважды. Сёма нашёл ручку в бардачке, но не нашёл лист, поэтому решил записать цифры прямо на ладони. Идея оказалась так себе, потому что от волнения ладони у Сёмы взмокли. Но когда очень надо — получается. Он тщательно вытер ладони о майку и таки записал цифры.

Ну а дальше Саня дал по газам, оставляя девчонок не поверивших в своё счастье позади.

Вопрос «а мы завтра покатаемся?» растворился в воздухе.

Ну а через несколько сотен метров, когда на часах на панели Мерседеса отразилось 20.00, Пельмень повернулся к Малому.

— Тебе домой не пора, герой любовник?

— Не, батя со своей пошли в ресторан, а у бабули давление сказануло, так что я сегодня сам… может к девкам вернёмся?

Сёма пытался выглядеть девчонок через зеркало заднего вида. И так и сяк, но нет — уехали слишком далеко.

— Ко мне заведём на полчасика. Только это, Пельмень, чур моя Машка, а то у второй сиськи маленькие и жопа некрасивая.

Пельмень ничего не ответил, но вдруг выключил у мерса фары и, забив на поворотник, резко повернул налево. Обратно в кооператив.

Сёма выпучил глаза, пытаясь понять, что происходит. А происходило вот что — тихим сапом, не разгоняясь шестисотый подъехал к гаражу приёма стеклотары дяди Витали.

— Малой, ты хотел узнать че за дело я предлагаю проворачивать? — спросил Саня.

— К-к-конечно!

— Я предлагаю дядю Виталю самую малость обнести.

Было слышно как Сёма громко сглотнул — видать после слов Пельменя у пацаненка ком поперёк горла встал.

— Ограбить? Может я это, у бабульки лучше возьму банок…

— Не, Семыч, нам так то не только банки нужны.

Глава 20

«Мы вышли на крыльцо, луна светила на село

И тут меня от страха немного пронесло

Домой тебя повёл я на другой конец села

А сзади штанина отвисала и текла

Но вида при тебе я не подам

Что всего боюсь ведь я и сам

Сделал вид, что я неустрашим

А у самого очко жим-жим!», группа «Сектор Газа».

Кстати знакомился с бабами Саня во многом лишь для того, чтобы подтвердить свою легенду, в том случае если дело по той или иной причине провалится и им придётся базарить с ментами.

Но хотелось все таки верить, что все пройдёт гладко и наилучшим образом.

Задумка же Пельменя была простой и доступной для понимания. И, собственно, заключалась она в следующем — в отсутствии дяди Витали хорошо так прошерстить пункт приема стеклотары. И взять от туда все, что плохо лежит.

Не в плане того, чтобы подмотать на лиху руку баблишко старого алкаша, деньги красть Саня счёл за западло и сразу отказался. Но отжать у дяди Витали и заграбастать его кустарный «алкогольный бизнес». Вот это, как считал Пельмень — не западло, а всегда пожалуйста и нужно. Коли занимаешься чем-то не по букве закона, то мил человек, будь к подобным поворотам готов. Другим так то тоже кушать вкусно хочется.

Понятно, что «алкогольный бизнес» приторговывающего самогонкой старого алкоголика держался прежде всего на самогонном аппарате. Это драгоценная штуковина наверняка была припрятана где-то за семью замками и печатями в пункте приема стеклотары. Припрятана так хорошо, как прячут все то, что приносит своим хозяевам живые бабки. Но где бы дядя Виталя не заныкал свою дойную корову, Пельмень ее обязательно найдёт и заберёт. Ну а после самогонный аппарат должен вполне комфортно поместиться в багажнике шестисотого, как и бутылки по ноль пять (пустые и если найдётся, то и полные)…

Впрочем от другого вида стеклотары — банок литрушек, годных для консервации помидоров и огурцов, Пельмень тоже отказываться не собирался ни в коем случае.

Мыслил Саня также просто — там где самогон, там и закусочки должны быть, как ещё по человечески сливу заливать? Если же удастся соединить и наладить «канал» по всей его длительности от момента производства до момента «состояния не стояния» конечного потребителя, то бабки в карман потекут рекой.

Ну и стоит учесть, что первый канал сбыта у Пельменя и Малого вроде как продуман и скоро будет налажен. В смысле с теми самыми мужиками из этого же гаражного кооператива, которые к пятнице заказали солений по предоплате. От них придут новые заказы через сарафанное радио (ага, рассылок то ещё нема). А там останется наладить производство и полный вперёд, дело в шляпе.

Кстати, Сане отчего-то думалось, что от самогончика их новые знакомые тоже не откажутся.

Исходя из всего вышеизложенного, Саня делал расчёт на то что дядя Виталя к моменту официального закрытия кооператива тоже свалит и свою богодельню закроет до утра. По факту, конечно, кооператив оставался открыт и имел свободный вход и выход — никаких пропускных пунктов и всего прочего здесь отродясь не существовало (мужики одно время думали скинуться на сторожа, да передумали — собранные деньги пробухали). Но вот только людей в это время в кооперативе уже не практически не оставалось. А значит что — самогон не кому продавать, и дяди Витале здесь тоже делать особо нечего.

Другими словами, Пельмень рассчитывал на то, что ко времени их с Малым визита, пункт приема стеклотары окажется закрыт.

Короче, дело к ночи.

Переходим к сути освещаемого вопроса.

Саня и Пельмень вышли из машины.

Подготовленные и полные решимости провернуть предстоящую операцию за кратчайший срок.

Малой ещё в автомобиле приколол Саню «законспирироваться» на минималках и показал как. Снял с себя футболку, повязал вокруг головы за короткие рукава так, чтобы оставить разрез для глаз в виде горла.

— Ты тоже надень, круто же, мы как н-н-ниндзя!

— Думаешь?

— Угу.

Пельмень пожал плечами, сделал тоже самое — че нет. Снял с себя футболку и обвязался — то ли ниндзя, то ли бедуин, кто ж его разберёт.

Саня, честно говоря, не видел особого смысла скрываться — это тебе не двадцатые годы 21 века, когда каждый твой чих, пук и высер дотошно отслеживается с помощью камер видеонаблюдения, камер мобильных телефонов, а также навигаторов, спутников и не пойми ещё какой новомодной хрени. Нет, в 1991 как бы ещё в принципе камеры как таковые если и были в ходу, то явно не на пункте приема стеклотары дяди Витали. И чем заняты два пацана в гаражном кооперативе поздним вечером — вряд ли кому то удастся узнать. Если, собственно, не стать свидетелем сего действа лично.

Но поскольку Малому в таком виде было