– Я не знал… – бормочет Бейкер.

– Чего ты не знал? Что насиловать девушек это плохо? Я тебе сказал не трогать её и пальцем!

– Да не собирался я её насиловать!

– Заткнись! Она будет писать заявление.

– Успокойся, Лиам! – Пол отодвигает меня в сторону и садится напротив Бейкера на корточки, разглядывая его лицо. – Всё вот это, – он обводит рукой его побитую физиономию, – будет заживать месяц, не меньше. Сиди дома и не высовывайся, понял? Все концерты придётся отменить.

– Твою мать… – Бейкер прикрывает глаза, всё ещё держась за свой кровоточащий нос.

– Да за это ты должен вышвырнуть его на хрен, Пол! – ору я. – Я тебе говорил, что не нужно брать его в нашу команду.

– Вы оба хороши, и хватит уже вести себя как мудаки! – заводится Шефер, поднимаясь на ноги. – Я не собираюсь всю жизнь разгребать за вами дерьмо. Вам сколько лет? Ведёте себя так, как будто девок никогда не видели! Столько проблем из-за одной.

– Саммер не проблема, – рычу я. – Он – проблема.

Пол закатывает глаза.

– Элиас, ты накосячил. Молись, чтобы Саммер на тебя не заявила, тут я уже не помощник.

– Она заявит, – обещаю я. – Обязательно, блядь, заявит!

– Это уже ей решать, а не тебе. – Пол садится в кресло и утыкается в телефон.

Да не умеет она принимать такие решения, она слишком добрая! Ещё и жалеть его начнёт. Я чертыхаюсь и иду на кухню, смочить горло и помыть руки.

Через десять минут приезжает знакомый Пола – доктор Смит, который никогда не задаёт вопросов. Он молча делает свою работу, после чего уходит с толстой пачкой в кармане.

– Значит, всё? – спрашиваю я Пола, когда мы рассаживаемся по своим машинам.

– В смысле? – Он удивлённо вскидывает брови.

– Мой контракт. Если я свободен, завтра приеду за своими вещами.

Пол вздыхает.

– Нет, ты остаёшься.

– С чего это?

– Ты просто защищал свою девушку, Лиам. На твоём месте я поступил бы так же.

Я хмыкаю.

– Как ты тут оказался вообще?

– Саша мне позвонила. Я обещал ей перезвонить.

Дерьмо.

– Не рассказывай ей всего. Не хочу, чтобы Саммер узнала.

– И что я должен ей сказать?

– Просто скажи… скажи, что я сломал Элиасу нос, как и обещал. Она поймёт.

– М-да. Окей. – Пол хлопает меня по плечу, садится в свою тачку и уезжает.

Я наконец еду домой. Встаю под горячую воду в душе, в попытках смыть с себя этот отстойный грязный день. Саммер оборвала мне весь телефон, но я не хочу ей отвечать, расскажу всё завтра. Главное, что с ней всё в порядке, и она дома. Сраный Бейкер теперь на неё точно не взглянет. Пусть радуется, что я его не убил.

Смог бы я остановиться, если бы Пол не приехал? В тот момент мои глаза застилала только лютая ненависть к Бейкеру. Пошёл он на хер.

Я бросаю взгляд на своё запотевшее отражение, и в голове вдруг раздаётся голос Саммер:

«Они все что-то значат? Твои тату».

«Какие-то да, какие-то нет», – ответил я и… я соврал. Точнее, сказал не всю правду. Каждая татуировка была не просто примитивным способом выразить себя и выделиться среди окружающих. Все эти чернила – напоминание мне о том, каким уродом я был и сколько дерьма и проблем принёс другим, пусть некоторые из них и сами были виноваты. Сколько боли и слёз принёс маме, которая всегда была добра ко мне. До сих пор прекрасно помню, как Питер взбесился из-за моей первой татуировки. В тот момент я подумал, что обязательно сделаю ещё одну, просто ему назло, и сделал. Для кого-то, моего отца, например, эти татуировки – всего лишь грязные чернила, а для меня своего рода освобождение. Я помню каждую тату, что набил на своём теле, даже время и место, где они были сделаны. И те чувства, которые я испытывал в тот момент. Это странно-болезненно-приятные ощущения, которые приносили мне небывалое облегчение.

Я ложусь в кровать и закрываю глаза. Всё моё тело ещё немного потрясывает от злости. Нужно успокоиться. Подумать о чём-нибудь приятном. Единственное приятное, что меня теперь быстро успокаивает – это та, которая сильно раздражала меня в детстве. Рид. Забавно, правда?

«Ты просто защищал свою девушку, Лиам», – вспоминаю я слова Пола. Он назвал её моей девушкой, а я даже не стал этого отрицать. Не знаю, почему. Наверное, просто было не до этого.

За двадцать шесть лет у меня ещё ни разу не было отношений, я имею ввиду в их обычном понимании. И меня это вполне устраивало, потому что любая, кто начинала привлекать меня чуть больше, чем предмет для траха, в скором времени начинала трахать не меня, а мой мозг. Я не люблю усложнять себе жизнь, особенно такими тупыми вещами.

В брак я не верю, и я ещё не встречал пар, чьи отношения после регистрации укрепились навеки или стали счастливее. Все браки, чьими свидетелями я был, распадались. Только не брак моих сраных родителей. Не знаю, чем таким мой отец покорил маму, может, он охрененный любовник, что вряд ли, но столько лет терпеть его выходки (они ведь со школы знакомы) будет либо совсем отчаянная женщина, либо глупая. Но мама точно не глупая, значит, дело в другом. Любви в их браке нет и никогда не было. Мама из очень обеспеченной и успешной семьи, дед – винодел, бабушка – дизайнер модной одежды и владелица нескольких бутиков. Не удивлюсь, что взять её в жёны было вообще идеей Джека, просто ради выгоды, а так как мой отец – жалкая безвольная скотина, он, как обычно, со всем согласился.

Твою мать, я хотел расслабиться, а в итоге только больше разозлился. Я думаю о своих чувствах к Саммер и пытаюсь понять, что ещё я испытываю к ней, кроме обычной похоти. Она просто мне… нравится. Блядь, очень. Понравилась ещё в тот день, когда я случайно толкнул её в аэропорту. Её возмущённое красное личико так развеселило меня, что я еле сдержался, чтобы не подойти к ней и не ущипнуть за щёку, а когда взглянул на её пухлые, недовольно сжатые губы, тут же захотел раздвинуть их своим языком.

Меня привлекает в ней всё. Даже долбаное занудство я теперь считаю не более чем милой особенностью её сложного характера, а когда она начинает со мной спорить, всё, чего мне в тот момент хочется – это сорвать с неё одежду и жёстко оттрахать. Меня всё в ней заводит, любая её черта, даже те самые ушки, которых она так стесняется. Видела бы она себя со стороны, тогда уж точно бы ничего не стеснялась.

Чувак, это обычная физиология, а тебе просто нужно уже, наконец, потрахаться хоть с кем-нибудь.

Но я не хочу теперь трахаться хоть с кем-нибудь. Я хочу только Рид. Она единственная, кто сможет утолить во мне этот сумасшедший необъяснимый голод, потому что именно она его причина.

Я бы хотел, чтобы Саммер сейчас лежала рядом со мной. Я бы обнимал её, гладил её щёки, целовал искусанные губы, сжимал тонкую талию. Я бы помог ей забыть всё то дерьмо, чтобы она больше не плакала. Она была такая напуганная сегодня. Я чуть с ума не сошёл, когда её увидел.

Достаю телефон и смотрю на фото, которые так нагло у неё отобрал в субботу. Я не смог объяснить себе тот порыв тогда, просто захотел, чтобы они были у меня. Она на них такая счастливая и радостная. Такая красивая.

Вспоминаю, как, поддавшись тому же необъяснимому порыву, усадил её вчера на тумбу на кухне у Пола. Она так меня разозлила и завела одновременно,