Он не евнух, и ему, конечно, хотелось… Того, чего хочется здоровому молодому мужчине… Но, нет так нет. Пока ему было довольно таких вот прикосновений и того, что она постоянно перед глазами. Особенно, после той дурной ночи, когда он сорвался… Он и снова сорвался бы. С большим, можно сказать, удовольствием. Но хотя бы мог держать себя в руках. Пока. А тогда, после восьми месяцев…

Помутнение сознания, вот что это было. Дурное, ненормальное помутнение. И снова будет, если он не сможет дотрагиваться до неё и вот так вот обнимать. Как сейчас… Что-то придётся делать, чтобы самому не слететь с катушек и девочку не пугать. А то он, как собака на сене: ты мне нужна только в определённом качестве, а потому, я не дам тебе выстроить нормальную жизнь.

Ненормально?.. Безусловно. Ещё как!.. И почему его не "привязало" к какой-нибудь взрослой, циничной магичке? С которой можно было бы встречаться иногда, чтобы унять вот этот вот зуд? Помогать, защищать её, но без всего этого, ненужного?..

Он снова усыпил Нел. С нежностью гладил растрепавшиеся волосы. И понимал, что не смог бы испытывать такие чувства к кому-то циничному и жёсткому. Она и привлекает-то его не красотой, в первую очередь. А светом души. Чистым, ярким, наивным светом души, любящей всех без разбора…

Он отомстит Ельмину за то, что он уже дважды напугал её. Нужно было давно убрать этого Слизня из академии. Но, кто ж знал? Ельмин забавлял его своей тупостью и злостью. "Дозабавлялся", идиот! Теперь придётся торопиться… И Дастон с парнями помогут проучить наглеца, для начала. Пусть "разогревается" и теряет почву под ногами. Делает глупости. А дальше посмотрим.

Он устроился удобнее. Откинул голову на спинку дивана. Почти что задремал, полностью довольный жизнью. Последней связной мыслью, что проскочила в мозгу, была:

— Дастон с парнями душу из Слизня вытряхнет… Постарается… Он ведь тоже влюблён…

Лавиль принёс Нел домой, в общежитие, порталом. Уложил на кровать, укрыл пледом. Всё это под пристальным взглядом Ильги.

Она была уже в курсе случившегося. И тоже зябко куталась в здоровенную шаль, привезённую из дома. Серую, страшную, по мнению большинства. Ей было плевать. Её, эту шаль, связала умершая недавно бабушка. Она была такой тёплой, уютной. Пахла домом и, кажется, защищала от горестей. Смешно? Но именно так Ильга чувствовала…

Лавиль и её окинул профессиональным взглядом. Слава богам, не сказал ничего. О ней лично. Предупредил только, чтобы присматривали сегодня ночью за Нел. Испугалась она. И, если что, чтобы звали его.

Ильга послушно кивала, соглашалась, прощалась… А когда он ушёл, улеглась рядом с Нел. Укрыла их обеих получше и заплакала. Как страшно быть женщиной, иногда. Да, и мужчиной, наверное. У них свои сложности и опасности…

Выплакавшись и пригревшись рядом с подругой, засыпая уже, Ильга привычно подумала:

— Как там Авис?..

И так же привычно пожелала ему счастья, и побыстрее найти кого-нибудь. Пусть бы она, связь, что узлом связала грудь, развязалась бы уже… А то она так сжимает сердце… До боли… И занимает столько места, что ни на что другое этого места не остаётся…

Вечером подруги сидели за столом в комнате Ильги и Нел. С непривычно хмурыми лицами. А перед каждой стояли… Нет, не бокалы с фриллом…

Перед каждой из девушек стояла здоровенная кружка со знаменитым успокоительным чаем Елевея. Перед домовым тоже. Да. Он сидел за столом. Был пятым. Его кружка была пятой. Густ лежал на краю стола, но от успокоительного чая с возмущением отказался.

Короткие ножки домового и близко не доставали до пола. Как у ребёнка. Он болтал этими ножками в воздухе. Но, скорее, нервно, чем весело. Мрачно. Мрачной была обстановка в комнате. Домовой тоже.

Он, когда принёс фрилл сегодня вечером, в "честь" очередной жизненной катастрофы, сразу оценил обстановку. Быстренько унёс вино от ста печалей, а вместо него начал таскать дымящиеся кружки, исходящие дурманящим, травяным духом.

И себе принёс тоже. От нервов. И объяснил:

— Вам сегодня, ласточки, лучше такое. Особенно двоим…

Ильга нервно дёрнула плечом и ещё плотнее закуталась в свою шаль. Она ведь тоже, если разобраться, была жертвой насилия. Ещё побольше, чем Нел. Ту только избил ненормальный. А она спала по месяцу с тремя разными мужчинами. И назвать те "отношения" добровольными не посмел бы никто. Особенно тяжело было с Дастоном.

Да, она пришла, в первый раз, сама и, по сути, соблазнила его. Но потом отыгрывался уже он… А она шла к нему, каждый раз, сквозь толпу любопытных, жадных и осуждающих взглядов. Все знали, куда она идёт. Смеялись над ней, ужасались… А она вынуждена была идти. Договор… Подчиняться этому уроду. Терпеть… Или пить, чтобы не помнить себя. Она выбирала пить…

Айса первая открыла рот во время сегодняшних, довольно-таки траурных посиделок. Оценила искусство домового. Со знанием дела:

— Это шедеврально, Илевей! Пробирает, будь здоров! И никакого алкоголя!

Тут же просительно заглянула в глубоко спрятанные под кустистыми бровями глазки старика и заныла:

— Рецепт! Мне нужен рецепт этого чуда! Ты представляешь, сколько некромантов не сопьются, если у них будет вот это вот?..

Домовой солидно утвердил:

— Вам не грозит спиться. Маги же!

Айса фыркнула:

— Конечно! Как же! А психологическая зависимость, это что же не зависимость? Мне тоже уже один раз хотелось напиться. И не просто побаловаться… А вдрызг хотелось… На практике… Когда ребёнка возвращала, которого опекуны укокошили. Уроды… Корову себе хотели оставить и эти три монеты не возмещать потом…

Вспомнив всё то, Айса хорошо так приложилась к вареву, а Илевей, который сидел рядом, тут же дотянулся до неё и погладил бедолагу по хрупкому плечику:

— То-то я смотрю, что худеешь ты, милая… И так была… А теперь уж и вовсе…

— Да, она не оттого! — вставила вдруг изрядно окосевшая уже Алика.

Она вообще не пила. Никогда и ничего. Только то,