Шрифт:
Закладка:
Ира жила в полукруглом кирпичном доме, прямо на пересечении Космодрома и Горького. Расстояние до квартиры АраГора и до частного сектора Дачек было практически одинаковым, а сна ни в одном глазу. Артём минут за двадцать прогулочным шагом добрёл до дома Кости и начал вопить под забором нечто невразумительное, но крайне романтическое.
– Милый, не отвергай меня! Ведь роза пахнет розой… – продолжал развлекаться Тёмыч.
Матушкин высунулся из калитки. По всему стало ясно, что ещё не ложился.
– Чего ты ломаешься, пупсик! Я же вижу – ждал и надеялся! – сказал АраГор, складывая губы в трубочку.
– Не для тебя, окаянный, мама ро́стила! – отмахнулся Костян – Чё застыл? Заходи, чё с вас, блаженных, взять, кроме анализов. Кстати, я бы на твоём месте сдал!
– Плохо выгляжу? Или, наоборот, слишком хорошо? – делая вид, что смахивает с ветровки букашку, произнёс Горбач.
– В точку, детка, просто бесишь. Чего там у тебя? Бабушка за подснежниками послала? Ты же за «здоровый пенсионерский» обычно, – вяло поинтересовался Костя.
– Де-е-е-евушку провожал… – загадочно протянул барабанщик.
– И чего, не вошёл? Или уже вышел? – всё тем же полусонным утренним тоном спросил хозяин дома.
– Не поверишь! Даже не пытался!
Казалось, что Матушкин никак не отреагировал, только бровью повёл.
– И кто наша счастливая избранница?
– А ты её знаешь, сам к ней яйца катил в «Визави», – ответил Артём.
– «Имя им – легион». Пять утра – хреновое время для ребусов. Но, по сути, мне неважно. Только бы ты был счастлив, малыш. Чем бы дитя ни тешилось…
– …лишь бы в презервативе, – закончил фразу АраГор и вдруг спросил: – Лучше вот что скажи: подменишь меня на день рождения? Будку посторожишь? А то Демон ещё занимается дачным агрофитнесом.
Мысль отметить широко и красиво спонтанно пришла в голову будущего именинника.
– Наглость – второе счастье! А ключ от квартиры, где деньги лежат, тебе куда засунуть? – ухмыльнулся Костик.
– Надо поумолять? Или без прелюдий обойдёмся?
– Уболтал, но потом ты мой! Со всеми потрохами!
Аля
70
«Немного похолодало. Немудрено: июль стремительно летит к концу, слишком быстро. Остался какой-то вшивый месяц лета, а потом в школу. Слава богу, что „в последний раз в последний класс“. Невыносимая муть на уроках, злобные колкости одноклассников и косые взгляды учителей – полный букет удовольствий в стиле садомазо.
Маруся писала, что приедет в августе, и то хлеб. Дарья пока здесь и никуда не собирается. Но времени в кайф с ней потусоваться не хватает катастрофически! Только по утрам. Всё заполнили занятия с соседским мальчишкой, зал и Бек. Притом Бек и зал неразделимы – вторую тетрадку исчёркала. И получается ведь как надо! Алгоритм написан, числа выдаёт. И повторений, и „сколько вешать в килограммах“… на штангу, естессно.
Интересно, когда эксперименты закончатся, Бек не перестанет со мной общаться? Вдруг эта вся заинтересованность и плотные взаимодействия, ну иначе не назовёшь, только из-за азарта по поводу программы?
Тогда не бьётся. Ну не совпадает никак со словами Дуси и систер. А ещё… А ещё я чувствую на уровне ощущений, телом, а не головой, где-то внутри, и эта уверенность растёт, что не денется никуда Ден. Не смогу я его никуда деть. Думать об этом страшно, волнительно.
Так, баста, карапузики! Пора собираться: напяливать джинсы-клёш, куртку вельветовую, ту самую, бежевую, из Штатов, брать в зубы зонт и выдвигаться. Подожду Бек-Назарова у подъезда, а то отец опять спрашивать начнёт».
– Аля, а не часто ли за тобой заходит этот, как его… Бек-Хазаров?
– Бек-Назаров, пап!
– И нечего глазки закатывать…
«Передразнивает, издевается».
– Дочура, я ж не против! Только осторожно там давай.
– Денис – нормальный парень и хороший друг.
– Ну-ну, друг. Друзья новые мониторы девушкам не дарят!
«Басит отец».
– Не новые! Свои старые! И не дарят, а дают попользоваться, пока мой в ремонте.
«Действительно, надо спросить, когда друзья Бека уже разберутся, чем болеет моя старая „трубка с ушками“. А то неудобно сразу со всех сторон: на плоском Денисовом нет колонок и звука, соответственно, тоже нет; а ещё странно как-то пользоваться чужими вещами. А вдруг я и этот, дорогущий небось, ушатаю? А чё, я могу! С меня станется!..
Ну как он это делает? Выхожу из подъезда, а Бек уже стоит под козырьком. Сложенный чёрный зонт, тонкий кожаный пиджак, белая футболка, куда ж без неё, джинсы с цепочкой, ботинки на толстой подошве, три тонких маленьких колечка в одной и той же дырке в левом ухе – хорош! Даже залюбовалась. Волосы мокрые. Так хочется провести по ним рукой – слишком ровные, слишком чёрные, слишком аккуратные».
– Точность – вежливость королей?
«Провожу правой ладонью по затылку к левому уху и обратно. Влажные, не мокрые. Показалось. Просто блестят… Денис стоит спиной и не шевелится. Спорим, глаза закрыл и улыбается? Пока „не укусили“ и „не отскочили“, надо гладить. А то потом поздно будет. Лови момент, Аля!
Стоим. Уже до макушки добралась. Немного потянулась рукой…»
– Если бы это была не ты – отрезал бы руку.
«Ага, отрезал бы. А голос тихий, спокойный, почти шепчет…»
– Но это ты… и хочется…
– Чего хочется? Прибить совсем? Чтоб не повадно было?
«Ржу, а сама нервничаю почему-то. Вдруг ему правда неприятно… Надо завязывать испытывать терпение хорошего человека. Или как там они, киборги, себя называют нынче? Но не оторваться, волосы просто шёлковые – плотные и толстые».
– Хочется ещё…
«Не поворачиваясь, берёт мою кисть левой рукой и прижимает к груди. Теперь я его вообще полуобнимаю сзади и упираюсь в спину лбом и носом, между лопаток, кажется. Вкусно пахнет. Парфюм приятный. Дышим.
Сзади запищало. Домофонная дверь, будь она триста раз неладна.
Так… Так непонятно, так классно было. Аля! Что за хрень?! Дыши! Это же Бек! В него нельзя… Точнее, с ним… А что с ним? Он тоже живой, из кожи и костей, волос вон! Хоть и биоробот. Железному Дровосеку Гудвин ведь дал сердце, может, и у Бек-Назарова где-нибудь в загашнике лежит?»
– Эльдарон с Машкой предлагали погулять на канале, до их репетиции.
«Первым прервал нашу мхатовскую паузу Ден».
– Если ты не против, я бы повидался, да и Мария про тебя спрашивала.
– Да, она мне писала пару раз, я ей тоже. Хорошая девочка! Очень добрая, но почему-то грустная.
«Хм, если подумать, и правда редко улыбается, курит».
– У всего есть причина и следствие. Захочет – сама расскажет. Так ты за?
– Ден, конечно за. Только тебе не будет тяжело?
«Опять лезу в душу. Кто за язык тянет? Почему с Беком ничего фильтровать не получается? Или не хочется?»
– В смысле? Что ты имеешь в виду?
«Поднял бровь и явно не понимает».
– Ну… э-э-э… Ты же не играешь с ними сейчас, а до этого играл, и… Я подумала, что, может быть, ты скучаешь… И тебе будет неприятно идти на базу, а потом не репетировать…
«Краснею и запинаюсь, как будто чувствую себя виноватой. Может, и не зря чувствую?»
– Всё хорошо. Не переживай. Это правильное решение. В любом случае оно принято и Андреем, и мной. Мы всё обсудили.
«Не резко, но жёстко ответил, слишком ровно. Научилась уже отличать, что к чему… Хочется прикоснуться. Поддержать. Успокоить… Беру под руку».
– Веди к точке сбора! У тебя зонт больше!
Бек
14
Светло-серый неровный асфальт стал графитовым от мелкого, моросящего дождя. Пахло свежестью и влажной листвой. Аля крепко держалась за Бека, прижималась плечом. Денис поднял над ними широкий автоматический чёрный зонт и подумал, что давно так остро не ощущал звуки: падение капель, шум проезжающих вдоль проспекта машин, плеск луж, стук сердца девушки…
Пропищал телефон. «Мы подходим к „Троим“», – писал Эльдарон.
Денис предложил выдвигаться обратно и сократить через дворы. Приходить невовремя, заставлять кого-то ждать на физическом уровне было противно, неуважительно к людям и к себе самому.
Возле Памятника павшим воинам ребята встретились с лидером группы, нагруженным сразу двумя инструментами, и клавишницей «Страмослябов», идущей налегке.
Всё лицо и, казалось, туловище Эльдарона были в шоке от картины: Бека держат под ручку.
Он даже выдавил невнятное:
– Эм-м, вот, значит, как оно… Э-э-э… – Спохватился: – Аля, привет!
– Привет, Андрей!
