чтобы дистанцироваться от своих родителей и вместо этого искать свой собственный путь в жизни. Он многое потерял, приняв это решение, но приобрел гораздо больше. Не проходило и дня, чтобы он не был благодарен за сделанный им выбор, который привел его туда, где он сейчас находится, несмотря на препятствия, с которыми он столкнулся на этом пути.

Погруженный в свое внутреннее восхищение, пока он бродил по обледенелой тропинке, Джордан очнулся от своих мыслей только тогда, когда подошел к фуд-корту и услышал, как Д.К. выкрикивает его имя. Он поднял глаза и увидел, что она бежит трусцой в его сторону, ее щеки порозовели от холода, а вокруг шеи был обернут ярко-синий шарф, оттеняя блеск ее глаз.

Джордану всегда нравились ее глаза. С самого первого дня их пребывания в академии, когда она, прищурившись, посмотрела на него и назвала ищущим внимания клоуном — в ее защиту, ее комментарий был оправдан — его поразил уникальный сине-зеленый цвет. Пока он не встретил ее отца в подземельях под дворцом Трюллина, Джордан никогда не видел глаз, которые могли бы сравниться. И в сочетании с ее раскрасневшимся лицом и улыбкой, которую она послала ему — застенчивой, скрытной улыбкой, которую он видел только у нее, направленной в его сторону, — на мгновение он онемел, осознав, какой она была.

Очевидно, он слишком долго молча смотрел на нее, так как ее улыбка погасла, и она прикусила губу, опустив взгляд, чтобы заломить свои руки в перчатках.

— Ты сердишься на меня?

Этого было достаточно, чтобы вывести Джордана из оцепенения.

— Что? Почему?

Она взглянула на него из-под ресниц, ее щеки порозовели еще больше, чем раньше.

— Я не знаю, что случилось. Я всегда ворочаюсь по ночам, особенно сейчас, когда Лена Морроу все еще сводит на нет мой дар. Для меня неестественно спать, не просыпаясь, не задаваясь вопросом, что я упускаю из виду из-за нее. Но прошлой ночью я спала как убитая. И я… я оставила тебя здесь одного.

Внезапно Джордан понял. И когда он это сделал, то не смог сдержать своей реакции. Он протянул руку — голую, так как оставил перчатки в своей комнате — и провел пальцами по ее теплой щеке. Всего один раз, достаточно, чтобы почувствовать мягкость ее кожи, достаточно, чтобы ее глаза расширились, а щеки ещё сильнее разрумянились.

Они никогда не уклонялись от физической привязанности, с тех пор как завязали дружбу в конце третьего курса, особенно после того, как Д.К. опустила свой контроль настолько, чтобы поделиться тем, кем она была на самом деле. Но в то время как в прошлом они свободно обменивались объятиями или сворачивались калачиком вместе в комнате Досуга или в общежитии, они всегда были осторожны, чтобы не переступить негласную черту. Однако их последняя неделя была другой, с тех пор как она так эмоционально отреагировала на его возвращение в академию. В ту первую ночь девушка не хотела отпускать его… и он в равной степени не хотел ослаблять свою власть над ней. А потом были их ночи у озера, когда она прижималась к нему, уткнувшись в его бок часами.

Джордан знал, что он чувствовал к ней. Он знал это уже давно… возможно, с того самого первого момента, когда ее прищуренные сине-зеленые глаза остановились на нем четыре года назад. Никто раньше не высказывал ему в лицо, но если когда-либо была душа, достаточно храбрая, чтобы сделать это, он должен был знать, что это будет наследница медоранского трона, даже если он не знал ее личность в то время. Вместо этого он думал о ней как о капризной принцессе — не королевского рода — и с годами так и не заглянул глубже в ее чувства. Никогда не задавался вопросом, был ли антагонизм, который он испытывал к ней, на самом деле сдержанным уважением, которое только и ждало, чтобы перерасти во что-то большее.

Теперь, проведя с ней время и узнав, кто она на самом деле, неудивительно, как развивались его чувства; как то, что было между ними, превратилось из вынужденной дружбы ради Алекс в настоящую привязанность, а затем и дальше.

Но, несмотря на то, что Джордан чувствовал — и как он был уверен, что она чувствовала к нему, — он все еще боролся с принятием того, что у них может быть такое будущее вместе. По многим причинам… все из которых ему было трудно вспомнить, пока она смотрела на него такими яркими, полными надежды глазами.

Зная, что ему нужно отступить, прежде чем он сделает что-то, что пересечет эту грань между ними, что значительно усложнит ее безопасность, Джордан опустил руку и кашлянул.

— Конечно, я не сержусь. Ты гуляла со мной каждую ночь… тебе нужно было поспать. — Затем добавил: — И кроме того, если бы ты вышла прошлой ночью, ты бы меня не нашла.

Ее взгляд стал скептическим.

— Ты… ты тоже проспал всю ночь?

Джордан хотел бы сказать ей «да», хотя бы потому, что знал, что она беспокоится о нем. Но он не мог солгать ей. И он этого не хотел. Даже если правда была едва ли тем, чего она ожидала.

— Нет, в итоге я отправился на… поручение… с Охотником, — ответил Джордан. — Мы вернулись поздно. Или, э-э, рано, я думаю.

Д.К. склонила голову набок.

— Что за поручение?

Джордан знал, что сейчас потребуется отвлекающая тактика, поскольку он не собирался делиться с ней — или с кем-либо еще — тем, что он охотился на хироа и оказался в нескольких шагах от Эйвена. Она бы взбесилась. Алекс взбесится. Биар взбесится. А потом они зададут всевозможные вопросы, ни на один из которых он не хотел отвечать, в то время как его разговор с Охотником оставил такое болезненное чувство.

— Ему нужна была помощь с кое-чем в лесу, — осторожно сказал Джордан. — К тому времени, как я добрался до общежития, уже рассвело.

Он переступил с ноги на ногу, сознавая, что Д.К. смотрит на него так, словно ждет продолжения. Но потом она тихо рассмеялась и закатила глаза.

— Ты же знаешь, что я не твоя нянька, верно? Я не жду, что ты будешь рассказывать мне все, что у тебя на уме, особенно когда это не мое дело. Просто скажи мне, чтобы я не вмешивалась, и я пойму.

Джордан не смог сдержать ухмылки, появившейся на его лице.

— Ты шутишь, да? Как будто я когда-нибудь осмелюсь сказать что-то настолько неуважительное королевской принцессе.

Глаза Д.К. расширились,