– Сэр Джеймс был не таков, каким вы его себе представляли.

– О мертвых либо хорошо, либо никак. Сэр Джеймс, как и все мы, был небезупречен. Тем не менее он совершал великие дела.

– Верно. Например, спас вас от длительного заключения в тюрьме.

Лал нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– То происшествие в Импхале. Вы хладнокровно убили трех человек, и сэр Джеймс каким-то образом спас вас от тюрьмы. Я полагаю, подобным образом вполне реально купить чью-то преданность.

Лал казался пораженным. Затем он заговорил, повысив голос на несколько октав.

– Вы не имеете права копаться в моем прошлом.

– Я имею право применять любые средства, которые считаю нужными для расследования.

– Но дело закрыто! – взорвался Лал. Сжав кулаки, он стал подниматься на ноги.

На мгновение Персис охватил страх, словно ее сжала в когтях гигантская птица. Она потянулась к револьверу, и Лал то ли заметил это движение, то ли понял, что теряет контроль над собой. А он терпеть не мог терять контроль, поскольку это неизменно приводило к ужасающим последствиям – те люди в Импхале уже успели в этом убедиться.

– Вы же так хотели узнать правду, – продолжила Персис. – А я все еще не уверена, что именно Маан Сингх убил сэра Джеймса.

Темные глаза Лала сузились, превращаясь в узкие черные полосочки.

– Я подам на вас официальную жалобу вашему начальству, – выдавил он.

Экономка обнаружилась в своей комнате в задней части дома. Увидев Персис, она вскочила на ноги.

– Почему вы не сказали, что знали Лала и Сингха до того, как устроились сюда работать? И что Сингх – ваш брат?

Гупта захлопала глазами.

– Я… я не думала, что это так важно.

– Что еще вы мне не рассказали? Я хочу знать всю правду.

– Уверяю вас…

– Я знаю, что в ту ночь сэр Джеймс уединялся в своем кабинете с какой-то женщиной. Это были вы?

Гупта казалась ошеломленной.

– Конечно, нет! Как вы могли такое подумать?

Персис подумала, не спросить ли Гупту о ее сыне и не поделиться ли своими подозрениями на этот счет, но решила подождать, пока Бирла не добудет ей конкретные сведения.

– Тогда кто? – принялась она припирать Гупту к стенке. Та, казалось, готова была сбежать. – Я все равно выясню.

Молчание.

– А газеты знают, что Маан Сингх – ваш брат? Уверяю вас: узнают. К завтрашнему дню у вашей двери выстроится огромная очередь. И они не остановятся, пока не разберут вашу жизнь по косточкам. Может, тогда вы наконец заговорите?

Гупта уставилась на нее полными ужаса глазами, а затем опустила голову.

– Если я во всем сознаюсь, обещаете, что никому не расскажете про меня и Маана?

– Обещаю, что не проболтаюсь.

По телу экономки пробежала дрожь.

– Я думаю, у сэра Джеймса была связь с Элизабет Кэмпбелл.

Персис застыла на месте.

– Вы не ошиблись?

– Я… Я видела их вместе. Прямо в этом доме. За несколько дней до его смерти. Я видела, как они… обнимались. Все было очевидно.

– Почему же вы раньше не сказали?

– Потому что это не мое дело, – с несчастным видом отозвалась Гупта. – Совсем не мое дело.

Персис шла от парадного крыльца к своему джипу, и гравий скрипел у нее под ногами. Откровение Гупты потрясло ее. Зачем красивой молодой шотландке ублажать кого-то вроде Хэрриота? Одна мысль об этом вызывала у Персис тошноту. С другой стороны, это объясняло, почему Хэрриот начал избегать Роберта Кэмпбелла. И если Кэмпбелл обо всем узнал…

Сзади послышались шаги, и, обернувшись, Персис увидела, что к ней спускается Мадан Лал.

– Инспектор, – сказал он, надменно поджав губы. – Мне сказали, что вы о чем-то спрашивали миссис Гупту.

– Верно, – подтвердила Персис. Любопытно, что именно его обеспокоило?

– Я вынужден настаивать, чтобы больше вы ее не тревожили.

– Почему? Или вы что-то еще от меня скрываете?

Лал смотрел на нее с безмолвной яростью.

– Из-за чего вы поссорились с сэром Джеймсом в вечер его смерти?

Молчание.

– Почему вы позвонили именно в Малабар-хаус? Вы надеялись, что там к делу не станут относиться слишком серьезно? Если так, то вы ошиблись.

Она развернулась, нырнула в джип и погнала его по скрипящему гравию, наблюдая через зеркало заднего вида, как фигура Лала становится все меньше и меньше.

Вернувшись в Малабар-хаус, Персис обнаружила, что Лал сдержал свое слово.

Она зашла к Сету доложить обо всем, что выяснила про Лала с Сингхом и про Элизабет Кэмпбелл, и сразу же об этом пожалела.

Рошан Сет был в ярости, что за все время их знакомства случалось крайне редко.

– Обязательно было дразнить тигра? – кипел он. – Только что звонил Лал. Ты хоть представляешь, сколько неприятностей он может нам доставить?

– Я делаю все, что нужно для дела.

– Какого дела? Оно закрыто! Я же просил тебя быть поосторожнее!

– Лалу нельзя верить…

Сет хлопнул рукой по столу, и Персис сразу замолкла.

– Ты и вправду ничего не понимаешь, Персис? Должности они меня уже лишили. Еще одно неверное движение – и меня лишат права носить форму. Что я тогда буду делать? – сказал он и тяжело вздохнул. – Знаешь, в чем твоя проблема, Персис? Тебе настолько застят глаза амбиции и уверенность в собственной правоте, что ты больше ничего вокруг не замечаешь. Впрочем, в этом есть и моя вина. Я все время забываю, что ты еще молода и неопытна, а молодые всегда эгоистичны, даже если сами так не думают.

Эти слова задели Персис за живое. Неужели Сет прав? Неужели она действительно настолько слепа, что не понимает, сколько вреда может причинить окружающим?

– Думаю, тебе нужно немного развеяться.

– Вы меня выгоняете?

– Нет, – устало отозвался Сет. – Просто спасаю ситуацию – вероятно, с твоей карьерой в придачу. Может, ты пока и застряла в Малабар-хаусе вместе со всеми нами, но запомни мои слова, Персис: ты рождена для лучшей участи. Если, конечно, сможешь продержаться достаточно долго. Небольшое нарушение субординации начальство тебе может простить, но ни за что не потерпит, если ты поставишь его в неловкое положение.

Персис направилась к своему столу, и слова Сета продолжали звучать у нее в ушах. Забрав из своего ящика документы о Разделе, она поднялась в вестибюль. Гнев прошел, уступив место унынию.

Неужели так всегда и будет? Неужели ей придется постоянно бороться, доказывая свою состоятельность в мире, где властвуют люди, чьи мысли она не в силах постичь? Разве из всех институтов новой республики полиция не должна больше других ценить правду? Как может нация чего-то добиться, если не желает взглянуть на себя в зеркало?

Ее размышления прервал Прадип Бирла. Его рубашка была вся в пятнах пота, да и сам