привстала и потянула его на себя, он вообще думать перестал, слепо повинуясь любым её прихотям. Он был готов на многое, чтобы эта девушка кричала в экстазе его имя. И даже начал представлять, как именно это будет. Оттого новый едва слышный всхлип Миры стал для него полнейшей неожиданностью. В тот момент Макс почти физически почувствовал, как его наотмашь хлещет по лицу собственная совесть.

Он снова взглянул на девушку, и только сейчас сообразил, о чём именно она хотела его попросить. Да и трудно оказалось не понять, ведь она отодвинулась от края кровати и сильнее завернулась в тёплый плед, а самому Максу жестом предложила лечь рядом. Просто лечь.

Но он не реагировал. Всё так же продолжал сидеть с практически непроницаемым лицом, хотя только царящий в комнате полумрак не позволял ему окончательно потерять свою маску. И пока он старательно возвращал разгорячённым мыслям ясность, Мира сделала свои выводы.

Рука девушки мгновенно ослабла, освобождая запястье Макса. Она больше не хотела унижаться… умолять его. Он уже и так позволил ей остаться в его постели, и уже за это она должна быть ему безмерно благодарна. Так чего же ей ещё нужно?

– Прости, – сказала она шёпотом. – Спокойной ночи.

И отвернулась, подтягивая колени к груди и сжимаясь в комок. Она думала, что так станет легче, что таким образом она сможет почувствовать себя в безопасности или, хотя бы, отдалённо вернуть то ощущение спокойствия, которое испытывала, когда рядом был Макс. Но разве такое возможно?

Жуткий холод одиночества и безысходности всё сильнее сковывал её и без того потрёпанную душу. В этот момент собственного отчаяния, она вдруг поняла, что на самом деле никому в этой жизни не нужна. Ни матери, ни отцу, ни даже Лёве. У всех этих людей своя жизнь, цели, ценности… А что она? Просто ходячая неприятность. Всего лишь девочка, из-за которой родители четырнадцать лет были вынуждены терпеть друг друга. Девочка, которая приносит одни лишь проблемы, и которой невозможно гордиться. Но все эти мысли меркли рядом с тем грустным выводом, что она совершенно не нужна Максиму. И не просто не нужна, а даже противна.

Слёзы текли по её лицу, никак не желая останавливаться. Мира старалась сдерживать хотя бы всхлипы, но и они тоже нет-нет, но вырывались наружу. И когда до её слуха дошёл звук шагов и закрываемой двери, все сдерживающие механизмы души сорвало окончательно.

Макс ушёл. А она осталась одна.

Мира села, осмотрела тёмную комнату и с силой вцепилась в подушку. Чтобы не закричать, она отчаянно сжимала зубы. Руки дрожали и отказывались слушаться, а пелена из слёз размыла видение мира, будто бы окончательно отгораживая её от реальности. И тут случилось чудо.

Матрас на кровати слегка качнулся, подушка из её рук пропала, а саму девушку вдруг куда-то потянули.

– Тише, милая, тише… – шептал ей голос Максима. От неожиданности она резко дёрнулась и попыталась вырваться, но он не пустил. – Не бойся, пожалуйста. Я обещаю, что не причиню тебе вреда.

– Я… не боюсь… – пробормотала она сквозь всхлипы.

Только сейчас Мира окончательно осознала, что полусидит на коленях у Макса. Одной рукой он крепко держит её за талию, второй осторожно гладит по спине и волосам.

– Ты ушёл, – выдала Мира свою очередную невнятную фразу. – Я думала, что осталась одна… Совсем…

– Глупенькая, маленькая девочка, – отозвался Макс с лёгкой улыбкой. Её истерика пугала его до чёртиков, но то чувство, которое он испытал, когда понял, что в его объятиях она приходит в себя, стало для него сродни триумфу. – Как я мог тебя оставить… да ещё в таком состоянии? Но тебе нужна одежда. Именно за ней я ходил в комнату к Маше.

А ещё он звонил сестре, чтобы сообщить об относительно успешном завершении истории с Гариком. Но так как та всё ещё была с Лёвой, Макс решил не уточнять, где именно сегодня ночует Мирослава. Сказал лишь, что они дома… а «дом», тем более Мирин – понятие растяжимое. Ведь и та комната, и та кровать, где она сейчас лежала, фактически принадлежит её отцу.

Максима не было не больше десяти минут, но то, как сильно изменилась за это время девушка, поразило его до глубины души. В своей жизни ему приходилось видеть много и слёз, и истерик, но такую жуткую он встречал впервые. Одного взгляда на Мирославу хватило, чтобы уничтожить любые сомнения в его голове. А когда в его объятиях она начала быстро успокаиваться, Макс понял, что уже точно никуда от неё не уйдёт. По крайней мере, этой ночью.

– Давай сейчас ты немного успокоишься, а потом снимешь это мокрое полотенце и наденешь то, что я принёс, – его голос звучал очень мягко, почти ласкающее, отчего девушка всё сильнее расслаблялась. – Не волнуйся, я выйду за дверь.

– Нет! – резко сказала она, хватаясь обеими руками за его футболку. – Пожалуйста, не уходи больше.

– Но… тебе же нужно переодеться, – попытался поспорить он.

– Плевать, – громко бросила она. – Не уходи.

Она не собиралась отцепляться от него, будто боялась, что стоит ей это сделать, и он исчезнет… растворится, как мираж. О том, что тогда станет с ней, Мира думать не желала.

– К тому же, – добавила она гораздо тише, – я не уверена, что смогу сама одеться. Сил почти нет. Буду спать в полотенце.

– Нет уж, – фыркнул Макс.

Он пересадил её на кровать и быстро натянул ей на голову свободную футболку. Мира не сопротивлялась, у неё на самом деле почти не получалось двигаться. Сильнейшее нервное напряжение выкачало из организма всю энергию, оставляя после себя лишь пустоту.

Макс просунул её руки в рукава, опустил ткань и только после этого стянул с неё полотенце. Потом он спустился к ногам девушки и попытался натянуть на них мягкие пижамные шорты. Но в какой-то момент не сдержался и легко коснулся губами её колена.

– Ты такая красивая, такая яркая, – прошептал он, когда предмет одежды занял своё место, а Мира оказалась уложена в кровать и заботливо укрыта пледом.

Макс опустился рядом и крепко сжал девушку в своих объятиях.

– Самое настоящее тёплое солнышко, пусть иногда и очень злое, – продолжал он. – Ты не должна плакать. Тебе очень идёт улыбка.

– Спасибо, что ты со мной, – тихо отозвалась она, кладя голову ему на плечо. – С тобой мне не страшно. Ты словно одним своим присутствием отпугиваешь всех моих демонов. И я ничего не боюсь.

Он легко поцеловал её в макушку и добавил:

– Спи, моя радуга.