В общем, охов-вздохов теперь, когда я появлялся в Академии, стало еще больше. Некоторые дамы еще и демонстративно при моем приближении доставали те самые «живые портреты» и многозначительно улыбались. Явно намекали, что стоит мне захотеть — и знакомство можно сделать гораздо ближе. Хорошо хоть в этом мире не было распространено такое явление как автографы. Иначе точно почувствовал бы себя кинозвездой.

Друзья, особенно Лоренс, с меня откровенно ржали. Их тоже мои поклонницы то и дело доставали просьбами познакомить, от чего я всеми силами отнекивался. Парням, Арьяне и Даниэле я тоже презентовал артефакты — намеренно пустые, чем вызвал новые подколки. Мол, а где же знаменитая физиономия, о которой весь город судачит? Впору обидеться, право слово! И без этого уже чувствую себя клоуном в цирке.

Арьяна и Лоренс, кстати, на своих «живых портретах» запечатлели друг друга. А Бастиан, естественно, Даниэлу. Девушка ради приличия тоже попросила целителя попозировать, хотя при этом крайне задумчиво посматривала на меня. Хорошо хоть прямым текстом не попросила мое изображение. Чувствовал себя как на иголках. Но к счастью, обошлось.

Преподнес я презенты и тем преподавателям, которых искренне уважал. Ректору тоже перепало. Причем целый набор из разных моих изделий. Все-таки добро я помню. А он нам всем здорово помог. Уж кому он потом что передарит, не моя забота. Эйрия же, смущаясь, попросила меня запечатлеть на артефакте мое лицо, чем изрядно смутила. Блин, и она туда же! Но скрепя сердце сделал.

В общем, расходящиеся как горячие пирожки «живые портреты» требовали моего непосредственного участия. Вот и сегодня, воспользовавшись тем, что в воскресенье у меня свободного времени больше, я страдальчески терпел эту экзекуцию. Но нервы начали сдавать, вот и дурачился. Все-таки хозяин тела совсем еще юнец, вот и прет из меня иногда что-то мальчишеское.

Рина, кстати, попросила себе два портрета: мой и мужа. Вот ведь лиса! Хорошо хоть мой поставила не в спальне, а в своем кабинете. Иначе мне перед Орвином было бы очень неудобно. Они уже, кстати, вот уже два месяца как официально женаты. Про детей пока не задумываются, что и к лучшему, как бы это эгоистично ни звучало. В лавке столько работы, что я не представляю, как Рине бы удалось совмещать материнство и свои обязанности! Однозначно пришлось бы чем-то жертвовать. И, подозреваю, не детьми. А я не был готов пока посвящать Эмили во все то, что знает Рина, хоть девушка и успела себя зарекомендовать очень хорошо.

— Господин Аллин, — для виду постучав в приоткрытую дверь, к нам в мой кабинет заглянул Орвин, — спуститесь, пожалуйста, вниз. Требуется ваше личное участие.

Вид у него был до крайности загадочным, а губы то и дело норовили растянуться в улыбке, которую он старательно сдерживал.

— Опять поклонницы? — тоскливо вздохнул я.

И вот как они узнают, когда я нахожусь в лавке?! Не иначе как слежку организовали! Причем поводы для моего присутствия в зале придумывают самые разнообразные. Изображают недовольство приобретенным товаром и требуют хозяина. Делают вид, что хотят договориться о крупных поставках. Симулируют недомогания, при которых требуется помощь целителя. А из всех магов подобной направленности в лавке, как назло, только я. Я же чувствую себя идиот идиотом, когда торчу в зале под томными взглядами женщин самых разных возрастов, которые стоят и наблюдают за очередным цирком. Если бы не правила приличий, точно бы накинулись на меня, как фанатки на кумира. Даже не по себе иногда становится.

Рина прыснула в кулачок, но тут же сделала серьезный вид.

— Потом сразу возвращайтесь, господин Аллин. У нас еще куча артефактов недоработаны.

Я тоскливо вздохнул, проклиная тот день, когда решился внедрить «живые портреты» в продажу. Двинулся к лестнице, ведущей в торговый зал.

Женщин, как и ожидалось, было много. Они деловито прохаживались по помещению, украдкой поглядывая в сторону лестницы. Больше всего их столпилось возле той полки, где находились демонстрационные экземпляры «живых портретов». Там, кстати, был и портрет Рины для привлечения покупателей мужского пола. Но таким спросом, как мой, он не пользовался.

Последней каплей стало, когда увидел среди женщин, с недвусмысленным интересом разглядывающих мой портрет, парочку мужиков определенной наружности, выдающей особую ориентацию. Мысленно выругался и стиснул зубы. Нет, надо с этим завязывать! И плевать на возможное недовольство клиентов.

Но кто ж из них решил устроить очередной спектакль? Надеюсь, не парочка геев?

Я с недоумением посмотрел на Орвина. Но тут из-за спин моих поклонниц выступила до боли знакомая фигура и двинулась ко мне.

Почему-то в горле застрял ком. Я смотрел на дорого и со вкусом одетую, тепло улыбающуюся мне женщину лет сорока с пепельными волосами и голубыми глазами, которая шла ко мне, и сердце внутри щемило. А ведь, по сути, она была матерью лишь этому телу, а не мне самому. Но эмоции говорили иное.

Под возмущенные возгласы других женщин тирра Беатриса крепко обняла меня и начала покрывать поцелуями мое лицо:

— Мальчик мой дорогой, ну, наконец-то я тебя снова вижу!

О том, что подумали о наших отношениях присутствующие, не желаю даже думать. Но то, что Беатрису многие готовы были попросту растерзать, так и читалось во взглядах.

— А еще аристократка! — слышалось вокруг недовольное. — По одежде сразу видно! Как можно так неприлично себя вести?! Вешается на молоденьких мальчиков у всех на виду!

Орвин, вставший так, чтобы хотя бы частично заслонить нас от других, обвел всех грозным взглядом.

— Может, в мой кабинет лучше поднимемся? — едва высвободившись из ее объятий, шепнул я.

А толпа вокруг все сильнее роптала, уже нисколько не проникаясь видом охранника. Беатриса, оглядевшись и поняв ситуацию, заметно смутилась. Но тут же с вызовом вскинула голову, взяла меня под руку, чем лишь подтвердила всеобщие выводы, и потащила к лестнице.

Интересно, как скоро по городу расползутся слухи о том, что я завел роман с аристократкой, которая мне в матери годится?! Надеюсь, тирра Беатриса хоть не прикатила сюда в карете с гербами Мердгресов? Я мельком посмотрел в окно, мимо которого мы как раз проходили, и облегченно вздохнул. Экипаж был без опознавательных знаков.

Рина при виде тирры Беатрисы потеряла дар речи. Мать окинула ее цепким взглядом, явно оценив все: и хорошую одежду, и элегантную прическу, и то, что Рина выглядит теперь уже не как забитая служанка.

— Все-таки добилась своего, пронырливая крыска! — недовольно сказала она. — Окрутила моего сына и теперь как сыр в масле катаешься!

— Мам, — я укоризненно посмотрел на нее, видя, как больно Рину уязвили ее слова. — Между прочим, Рина теперь жена Орвина. И как бы я справлялся без нее в лавке, вообще не представляю!

— Жена Орвина? — тирра Беатриса ошеломленно уставилась на меня, потом пробормотала: — Надо же, он мне ничего не говорил…