и тревогой, что девочкам было очень трудно сохранять самообладание. Глаза Мэг невольно наполнились слезами, Джо не раз приходилось прятать лицо в кухонном полотенце, а вид у девочек был серьёзным и озабоченным, как будто печаль была для них чем-то новым и непривычным.

Все молчали, но, когда пришло время отъезда и они сидели в ожидании экипажа, миссис Марч обратилась к девочкам, хлопотавшим вокруг неё: одна складывала шаль, другая разглаживала завязки шляпки, третья надевала на неё калоши, а четвёртая застегивала дорожную сумку:

– Девочки, я оставляю вас на попечение Ханны и мистера Лоуренса. Ханна – сама порядочность, а наш добрый сосед будет оберегать вас, как своих собственных детей. Я не боюсь за вас, и все же я хочу, чтобы вы сумели справиться с этими трудностями. Не печальтесь и не волнуйтесь, когда я уеду, и не думайте, что сможете оставаться праздными и утешать себя тем, что лень поможет вам забыться. Продолжайте трудиться как обычно, ибо работа – это благословенное утешение. Надейтесь и будьте прилежными, и что бы ни случилось, помните, что вы никогда не останетесь без отца.

– Обещаем, мама.

– Мэг, дорогая, будь благоразумна, присматривай за сёстрами, советуйся с Ханной и, если возникнут какие-то трудности, обращайся к мистеру Лоуренсу. Будь терпеливой, Джо, не впадай в уныние и не совершай опрометчивых поступков, пиши мне почаще и будь моей храброй девочкой, готовой всем помочь и подбодрить их. Бет, найди утешение в музыке и будь верна своим маленьким домашним обязанностям, а ты, Эми, помогай всем, чем можешь, будь послушной и оставайся дома, в безопасности.

– Мы всё сделаем, мама! Мы так и сделаем!

Грохот приближающегося экипажа заставил всех вздрогнуть и прислушаться. Это была тяжёлая минута, но девочки стойко её выдержали. Никто не плакал, никто не убегал в слезах и не стенал, хотя на душе у них было очень тяжело, когда они передавали через мать любящие послания отцу, помня при этом, что может быть слишком поздно для того, чтобы доставить их адресату. Они молча поцеловали свою маму, нежно прижимались к ней и старались весело махать руками, когда она уезжала.

Лори и его дед пришли проводить её, а мистер Брук выглядел таким сильным, благоразумным и добрым, что девочки окрестили его «Мистер Великодушие».

– Прощайте, мои дорогие! Благослови и сохрани нас всех Господь, – прошептала миссис Марч, целуя одно милое личико за другим и торопливо садясь в коляску.

Когда она отъехала от дома, выглянуло солнце, и, обернувшись, она увидела, как оно освещает стайку девочек у ворот, что показалось ей добрым предзнаменованием. Они тоже это заметили, улыбнулись и замахали руками, и последнее, что она увидела, когда экипаж завернул за угол, были четыре озарённых солнцем лица, а за ними, как телохранители, стояли пожилой мистер Лоуренс, верная Ханна и преданный Лори.

– Как же все добры к нам! – сказала она, обернувшись, чтобы найти новое доказательство этому в почтительном сочувствии на лице молодого человека.

– Не понимаю, как можно вам не помогать, – ответил мистер Брук, засмеявшись так заразительно, что миссис Марч не смогла сдержать улыбки. Итак, путешествие началось с добрых предзнаменований – солнечного света, улыбок и ободряющих слов.

– У меня такое чувство, будто случилось землетрясение, – сказала Джо, когда соседи отправились домой завтракать, оставив сестёр отдохнуть и освежиться.

– Такое впечатление, что половина дома исчезла, – добавила Мэг безнадёжно.

Бет открыла рот, чтобы что-то сказать, но смогла лишь указать на стопку аккуратно заштопанных чулок, лежавших на столе матери, – доказательство того, что даже в последние минуты перед отъездом она думала о них и шила для них. Это была мелочь, но она глубоко тронула их сердца, и, несмотря на их твёрдое решение удержаться от слёз, они все дали волю эмоциям и горько заплакали.

Ханна благоразумно позволила им облегчить свою душу, и когда потоки слёз стали ослабевать и появились признаки прояснения, она пришла на помощь, вооружившись кофейником.

– А теперь, дорогие юные леди, вспомните, что говорила ваша мамочка, и не волнуйтесь. Пойдёмте выпьем по чашечке кофе, а потом приступим к работе, чтобы семья нами гордилась.

Кофе был лакомством, и Ханна проявила большой такт, приготовив его в то утро. Никто не мог устоять перед её настойчивым приглашением и заманчивым ароматом, исходящим из носика кофейника. Они подошли к столу, сменили носовые платки на салфетки, и через десять минут всё было в порядке.

– Надейся и трудись – вот наш девиз, так что посмотрим, кто его лучше запомнит. Я поеду к тёте Марч, как обычно. О, только бы она не читала нотаций! – сказала Джо, делая глоток и чувствуя, как к ней возвращаются силы.

– А я поеду к своим Кингам, хотя лучше бы мне остаться и заняться делами по дому, – сказала Мэг, жалея, что её глаза сильно покраснели от слёз.

– В этом нет необходимости. Мы с Бет прекрасно умеем поддерживать в доме порядок, – с напыщенным видом вставила Эми.

– Ханна скажет нам, что делать, и у нас всё будет хорошо, когда ты вернёшься домой, – добавила Бет, без промедления доставая щётку и тазик для мытья посуды.

– По-моему, тревога – это очень интересное состояние, – заметила Эми, задумчиво поедая сахар.

Девочки не могли удержаться от смеха и почувствовали себя лучше, хотя Мэг покачала головой, глядя на эту молодую особу, которая смогла найти утешение в сахарнице.

При взгляде на пирожки Джо снова стала серьёзной, и, когда они вдвоём с Мэг отправились выполнять свои повседневные обязанности, они печально оглянулись на окно, где привыкли видеть лицо матери. Её там не было, но Бет помнила об этой маленькой домашней традиции, и вот она стояла там, кивая им, как румяный китайский мандарин.

– Это так похоже на мою Бет! – сказала Джо, с благодарным выражением лица помахивая шляпкой.

– До свидания, Мэгги, надеюсь, Кинги сегодня не будут тебе сильно докучать. Не беспокойся о папе, дорогая, – добавила она, когда они расстались.

– И я надеюсь, что тётя Марч не будет брюзжать. Твоя причёска тебе идёт и выглядит очень по-мальчишески и мило, – ответила Мэг, стараясь не улыбаться, глядя на курчавую головку, которая смотрелась нелепо маленькой на плечах её высокой сестры.

– Это моё единственное утешение. – И, прикоснувшись к шляпе на манер Лори, Джо ушла, в этот холодный зимний день чувствуя себя стриженой овцой.

Известия об отце очень утешили девочек, потому что, хотя он и был опасно болен, присутствие лучшей и самой нежной сиделки уже пошло ему на пользу. Мистер Брук каждый день присылал отчёты о его состоянии, и, как глава семьи, Мэг настояла на том, чтобы самой зачитывать депеши, становившиеся всё более радостными по мере того, как неделя подходила к концу. Поначалу всем не терпелось написать ответ, и то одна, то другая из сестёр, чувствовавших себя невероятно важными, ведя переписку с Вашингтоном, то и дело осторожно просовывала пухлые конверты в почтовый ящик. Поскольку в одном из этих конвертов содержались послания, типичные для всей компании, мы представим, что ограбили воображаемый почтовый ящик и прочли одно из писем.

Дорогая мамочка!

Невозможно передать тебе, как мы были счастливы прочесть твое последнее письмо, потому что свежие новости были так хороши, что мы не могли удержаться от смеха сквозь слёзы. Как добр мистер Брук и как нам повезло, что дела мистера Лоуренса так долго задерживают его рядом с тобой, ведь он так полезен вам с папой. Все девочки просто золото. Джо помогает мне с шитьём и берётся за любую тяжёлую работу. Я бы опасалась, что она переусердствует, если бы не знала, что её «высокоморальный порыв» долго не продлится. Бет выполняет свои обязанности чётко, как часы, и никогда не забывает того, что ты ей говорила. Она печалится об отце и выглядит спокойной только тогда, когда сидит за своим маленьким пианино. Эми хорошо меня слушается, и я внимательно забочусь о ней. Она сама причёсывается, а я учу её обмётывать петли и штопать чулки. Она очень старается, и я знаю, что ты будешь довольна её достижениями, когда вернёшься. Мистер Лоуренс, по выражению Джо, присматривает за нами, как заботливая старая курица-наседка, а Лори очень добр и приветлив. Они с Джо веселят нас, потому что иногда нам становится довольно грустно и мы чувствуем себя сиротами, потому