пластиковой гирлянды из поплавков, обозначающей плавательную дорожку, он проплывает на спине все двадцать пять метров. Погружение, плавание, дыхание, движение — он уже почти научился.

Когда Дарвин высказал предположение о происхождении морских млекопитающих от сухопутных предков, его сначала подняли на смех. Однако раскопки в индийском Кашмире доказали его правоту: как оказалось, киты, дельфины и кашалоты имеют общего предка — лесную антилопу индохиус, жившую около пятидесяти миллионов лет назад; останки же другого млекопитающего, напоминавшего нечто среднее между ламантином и гиппопотамом, показали, что его конечности одинаково были приспособлены как для передвижения по суше, так и по морскому дну. Это был возврат в колыбель, в воду. Причина оставалась неясной — имелась ли в том необходимость, или просто представилась такая возможность. Скорее всего, возможность, ведь антилопа — травоядное, а морские млекопитающие — хищники. Но за травой не надо охотиться, она растет где угодно, и при этом не приходится менять рацион или условия обитания. Возможность предпочтительнее необходимости, так как в дополнение к инстинктам она дает еще и надежду на то, что мутация есть дополнительный шанс, а не только крайняя нужда. И Франсуа, подобно древнему индохиусу, пошел в воду, так как поверил в свой шанс. Вода не является для него гарантией безопасности. Он должен адаптироваться, чтобы быть уверенным в себе, должен иметь терпение. И он подчиняется новым требованиям этой среды, потому что надеется — сам не зная на что.

Однажды в декабре пятьдесят седьмого года кто-то раскрыл его тайну. Франсуа так и не узнал кто — то ли сосед, то ли кто-то из коллег Мишеля, вероятно увидевший свет в помещении бассейна после закрытия, — и рассказал, что некий безрукий человек в сопровождении женщины ходит в бассейн два раза в неделю, что вызывает определенные опасения, так как непонятно, чем он там занимается. А может, донес и сам Мишель, так как уже явно тяготился занятиями. Но как бы то ни было, однажды инструктор сказал, что, к сожалению, занятия прекращаются, продолжать больше не представляется возможным. А Франсуа хотел продолжать…

«V. 30 ноября 1957 г.

Дорогой Франсуа!

Я прошу прощения за то, что так долго не отвечала на Ваше письмо. Дело в том, что весной от сердечного приступа скончалась моя мать. Ей было всего пятьдесят лет. Это произошло неожиданно, как гром среди ясного неба. Она была красивой, здоровой женщиной. И я с большим трудом вернулась к нормальной жизни. Отца это событие совершенно выбило из колеи, я поддерживала его в нашем горе, насколько у меня самой хватало сил. Но он не желает праздновать Рождество без моей матери и просит меня провести это время где-нибудь в другом месте. Так что в конце декабря я приеду в Париж к дальней родственнице.

Я хоть и бывала в Париже, но город знаю только по открыткам, Вы же живете там с самого детства… Но поскольку мир гораздо больше Вашей потери, да и моей (как ни больно так говорить), а Вы решили вернуться к жизни — меня это бесконечно тронуло, как и тот факт, что Вы пишете мне, что не забыли меня, — я осмеливаюсь спросить: не согласитесь ли Вы стать моим гидом на несколько дней?

Целую Вас. Передавайте привет Вашей матушке.

Надин Фай».

Визитная карточка провалялась на столе несколько месяцев. На ней значилось что-то вроде «Спортивная организация инвалидов». Франсуа смутно помнил какого-то блондина, с которым познакомился сразу после поездки в Савойю. Точнее, там было три человека: они заговаривали с пациентами Центра протезирования Берси и, судя по походке, явно сами были инвалидами и имели проблемы с ногами. Они представлялись тихо, шепотом, словно в церкви: «Меня зовут Х, а меня Y, меня D; мы представляем нашу ассоциацию». Но сама идея примкнуть к компании инвалидов-ампутантов вызвала у Франсуа отвращение, и он замотал головой. Ему ничего от них не нужно. Тогда один из троицы протянул Ма визитную карточку, мол, не спешите, обдумайте наше предложение. И вот наконец она где-то откопала эту визитку и прочитала вслух:

— Спортивное содружество инвалидов Франции… You want to practice sport, sweetheart? Really?[20]

Ну что ж, теперь можно и связаться с ними, а там видно будет. Франсуа посмотрел адрес: «Ассоциация „Рейн — Дунай“, улица Поля Валери, д. 16, Париж, 16-й округ». «Рейн — Дунай». Значит, что-то, связанное с ветеранами войны. Наверное, какая-то ошибка. Его приняли за ветерана. Но отчего же не позвонить? Франсуа так и сделал, и его пригласили.

Его встречает тот самый блондин, что подошел тогда в Центре Берси. Молодой, еще нет и тридцати. Высокий, белая рубашка, темно-синий пиджак, свежий цвет лица, широкая улыбка.

— Филип Брак, — представляется он чистым голосом, — президент Содружества. — Филип машинально протягивает руку, а после, смутившись, говорит: — Ампутация бедра.

— Франсуа Сандр.

Они садятся друг напротив друга за стол, заваленный бумагами, книгами, повсюду чашки из-под кофе. Филип Брак сметает все в сторону:

— Уж извините за бардак.

— Мы встречались в Центре протезирования Берси прошлой осенью. Я тогда приходил на примерку протеза.

— А где вы получили ранение? Алжир, Вьетнам?

— Нет. Несчастный случай. Ударило током на линии высоковольтной передачи на железной дороге. Полная ампутация обеих рук.

Как ни странно, Филип Брак никак не реагирует.

— Понимаете, я никогда не служил в армии. Даже в Алжире не был, так что во избежание недоразумений…

— А мы и не имеем отношения к военной службе.

Филип Брак складывает руки на столе. Ассоциация «Рейн — Дунай» предоставляет Содружеству помещение, объясняет он Франсуа. Да, среди основателей Содружества действительно есть ветераны армии маршала де Латра. Он сам воевал у Леклерка, портрет которого висит на стене в кабинете, и в апреле сорок пятого, за месяц до дембеля, подорвался на мине. Да, конечно, их связала война, это невозможно отрицать. Им оказывают содействие вдовы участников войны. Неважно, у кого они служили — у де Латра или Леклерка. В состав наблюдательного совета входят полковник медицинской службы из реабилитационного центра Дома инвалидов, а также президент Ассоциации ветеранов 2-го бронедивизиона. Содружество существует уже три года, и его членами являются около сотни инвалидов войны. Без поддержки ассоциации они вряд ли бы получили на свое содержание хоть один франк. Но как бы то ни было, повторяет Брак, Содружество — сугубо гражданское сообщество. Бойцы Сопротивления, солдаты-срочники, инвалиды войны — да, может быть… И тем не менее, глядя на этого уверенного в себе человека с орденом Почетного легиона в петлице, Франсуа понимает, что у него достаточно оснований для вступления в Содружество.

— Инвалиды войны принимаются автоматически. Остальным же нужно предоставить две рекомендации.