— Я до сих пор не слышал ее устного портрета. Так что даже не представляю, как она выглядит. — вернул улыбку Алексей, а потом продолжил: — Но это не упорство. Упорство ведь слепо. А я руководствовался не сердцем, но умом. Так что, меня можно назвать скорее последовательным, чем упорным.

— Последовательный? И к чему же ты следовал этим путем?

— Позволь зайти издалека, ибо ответ, сказанный прямо, может показаться странным.

Шах сделал жест рукой, дескать, давай. И сел поудобнее на подушках, приготовившись слушать.

— Западная Европа стремительно набирает силу и влияние. Отсюда из Исфахана это может и не заметно, однако это так. Уже сейчас — османы — всего лишь игрушка в руках Габсбургов и Бурбонов.

— Но не так давно османы осаждали Вену.

— Действуя в интересах Бурбонов, которые отвлекли на себя войска Габсбургов. В полевых же сражениях их бьют ныне все кому не лень. Уже которое десятилетие. Это факт. Так вот, Западная Европа рвется к власти над миром. Она создает многочисленные колонии и, грабя оные земли, расцветает. В этом, пожалуй, нет ничего зазорного. Так поступали многие правители на протяжении тысяч лет — со времен самого древнего Египта и Вавилона. Да и, пожалуй, до Вавилона. Что там было? Аккад? Собственно беда заключается не в этом. А в том, что и Россия, и Иран для них лишь жертва.

— Судя по тому, как русские войска выступили в последних двух войнах, назвать вас жертвой достаточно сложно, — заметил один из советников шаха.

— Это временные неприятности. Во всяком случае их так воспринимают в Западной Европе. Особенно сейчас, когда Англия и Голландия утратили было влияние и ядром, вокруг которого формируется и бурно развивает их колониальная империя, стала Франция с Испанией. Причем, судя по всему, короны этих двух стран в ближайшие годы объединятся. И если раньше, лет двадцать назад, можно было играть на их внутренних противоречиях, то сейчас это, практически, утратило всякий практический смысл. Они превращаются в настоящее чудовище с единым управлением и огромными возможностями. Тысячи больших кораблей, огромная армия, которую они прямо сейчас готовят к войне с Россией. Все это, без всяких сомнений, скажется. И очень скоро.

— И к чему ты нам это рассказываешь? — спросил шах. — Западная Европа далеко.

— Она не так далеко, как могло бы показаться. Не думаю, что мне стоит рассказывать вам об их проказах с шелком. А также историю с обстрелом Бендер-Аббаса. Англия сейчас совсем зачахла, а Голландия не имеет значимых сил сопротивляться соседям. У нее большой флот и очень маленькая армия. Слишком маленькая для государства, лежащего на материке. А теперь задайтесь вопросом — что будет, если к вам придут французы? Крепко придут. Имея за спиной и армию, и флот.

— И как они придут? Да и зачем?

— Я слышал о том, что Людовик XIV — их правитель, на полном серьезе грезит возрождением христианских государств в Леванте. Которые в былые времена были французскими. Да, независимыми от короля Франции, но созданные и развиваемые французскими аристократами, прибывающими из Франции и оттуда же поддерживаемыми. Великая Порта слаба. Мамлюки же нуждаются в союзниках, дабы сохранить свою независимость, ради чего они охотно отдадут те земли, которые и так не способны защитить.

— До меня тоже доходили подобные слухи. От османов, — нахмурившись, произнес Аббас.

— У меня есть свои люди в Париже. И сведения оттуда. Например, мне стало достоверно известно, что Людовик XIV купил у Святого престола титул короля Иерусалима. Не совсем у Папы, а через Папу, который все это легитимизировал. Для чего? Какой в этом всем смысл? Людовик не был замечен ранее в собирании пустых, мертвых титулов.

Шах задумчиво пожевал губы и посмотрел на своих советников. Их лица тоже не выражали особых восторгов от услышанного.

— Я думаю, — продолжил Алексей, — что если все так, как говорят злые языки, то войска французов и испанцев при поддержке союзников высадятся у мамлюков. Чтобы никто им в этом не мешал. Например, в Александрии.

— Почему там? — оживился один из советников.

— Всем известно, что мамлюки очень скверно относятся к евреям. А Александрия в наши дни заселена во многом евреями. Французы же, как известно, к евреям относятся не лучше. Так что, позволив там высадиться этим новым крестоносцам, мамлюки почти наверняка тем самым спровоцируют страшный погром и резню. Очень удобно. Как говорится — вдоволь и без греха. Это ведь не они их резали, не так ли?

— Быть может… быть может, — покивал другой советник, переглядываясь с тем, который уточнял про Александрию. Очень многозначительно.

— И ты думаешь, что это все не выдумки? — максимально серьезно спросил Аббас.

— Я, признаться, не знаю, что и думать. Но совершенно точно в Версале открыто говорят об древних авторах, которые писали про судоходный канал их Средиземного моря в Красное. Что, дескать, впервые его построил еще Дарий Великий, которые в те годы и владел Египтом. Позже он то активно использовался, то забрасывался. Например, в период расцвета Римской Империи он давал ей огромные прибыли и назывался рекой Трояна. Потом он снова пришел в негодность, видимо с запустением державы. Последний раз канал восстанавливали сразу после того, как арабы завоевали Египет. Но спустя полтора века они его засыпали, чтобы товары не шли в обход Багдада — столицы халифата.

— А чем их эти древние истории увлекли?

— Ну как же? — улыбнулся царевич. — Идти на корабле вокруг Африки в Индию и долго, и опасно, и дорого. Дважды нужно миновать зону тропических болот с удивительным количеством всякой заразы. А еще плыть мимо безводных пустынь и огибать мыс Доброй надежды, где постоянно тонут корабли из неприятных ветров, течений и скал. И это только в один конец. Через Красное море плыть в тот же Бомбей из Марселя короче где-то в два с половиной раза и безопаснее в десятки…

— Ясно, — кивнул помрачневший шах. — В этом действительно есть свой смысл.

— Да. Именно. Особенно в связи с тем, что Треугольная торговля в Атлантике явно скисает. Причем очень быстро. Так что Западная Европа может внезапно оказаться намного ближе, чем мыслилось ранее. И мы на этом празднике жизни окажемся лишними. Жертвой. Кормом. Теми, за счет кого они станут богатеть.

— Мы вряд ли сможет помешать французам, — заметил уже