Хог пытался подняться, вырваться из-под воздушной волны — но у него ничего, к сожалению, не получалось.

— Так ты чё, козёл троерогий, дурить нас вздумал? — Печенег агрессивно двинулся было в сторону Якера, но Кузня его остановил жестом руки.

— Гарсон, бери ребят, блондина — и дуйте на базу. О настоящем щите можно не переживать: он точно на этом острове. Слышал украдкой, как волонтёры обсуждали пропажу артефакта с кордона.

«Проклятье! Этот небесный чёрт, оказывается, с самого начала за нами всеми следил», — стиснул зубы Лимит. Воистину, наёмники не за просто так свой хлеб ели: их профессионализм нередко поражал.

— А ты, Печенег, разберись со свидетелем. Боссу не нужны лишние проблемы.

— Ладно, понял тебя, — вздохнул тот.

Удар. Ещё удар. Град из пинков обрушился на неспособного защититься Хога, ставшего жертвой жестокого избиения. Бандиты не щадили волонтёра и выбивали из него дух с кровью. Парню оставалось только закрываться руками, но это помогало слабо. Орфея схватили за горло и потащили к машине. Как бы ни кричал, ни брыкался мальчишка — ничего он не мог сделать. Кузня улетел.

Быть охотником — значит, рисковать каждый день. Быть готовым к тому, что завтра ты, скорее всего, не вернёшься домой, покуда сгинешь в объятьях Недоли. Что Макошь бесстрастна к твоей судьбе, а Доля благоволить не всегда будет. В этом мире выживают не столько сильные, сколько смекалистые. Те, кто хорошо понимает, как конкретно надо поступать в той или иной ситуации. Те, кому ведома способность наступать на горло своим убеждениям и вести себя порой так, как они прежде не делали. Но… это всё лирика. Вода без конкретного облика, обличающая разве что неоспоримый постулат сурового бытия.

Печенег с хищной ухмылкой схватил Хога за волосы и стал поднимать вверх. Волонтёр был окровавлен, избит и изнеможен, но кричать от боли не стал. Только зубы стиснул и сквозь свинцовые веки посмотрел в глаза головорезу.

— Ну чё, гнида, как те, нравится? Довыделывался?

Он думал, что Лимит испугается, начнёт просить, умолять — и страшно разгневан был, когда вместо ожидаемых слёз получил в лицо кровавый плевок.

— Ах ты… с-сука! Вот сука! Сучара голимая! — Печенег ударил Хога коленом в грудь и опрокинул головой на землю, после чего бешено заорал: — Короче, гоблины! Петуха этого хоронить будем живьём! Тащите гроб и лопату! Прям щас его и закопаем!

Эпизод 12: Ответный удар

В дневник была добавлена новая запись:

— Привет, сестра. Полгода прошло с тех пор, как ты оставила меня и ушла. Помню, ты говорила, что так надо, это ради моего блага — но мне с трудом в это верится. В чём кроется истинная причина твоего исчезновения? Неужели из-за прошлого наших родителей? Но ведь они не были преступниками. Не связывались с криминалом, были законопослушными и добропорядочными. Я помню, ты говорила мне это. Или просто замалчивала правду? Я… я устал, сестра. Я больше не могу так жить, зная, что тебе грозит опасность. В этом мире у меня никого, кроме тебя, нет. Я люблю тебя! Я сделаю всё возможное, чтобы быть тебе полезным, выручить тебя. Хоть душу продам Морене — но с тобой обязательно увижусь ещё раз. Я тебя не брошу! Клянусь!

***

Печенег не соврал: Хога действительно хоронили живьём. Сначала связали по рукам и ногам, потом положили в деревянный гроб, который обмотали прочной цепью, а уже после опустили в вырытую на два метра землю. И стали закапывать, гнусно смеясь. Хог рычал, скалился, бился лбом о крышу, да только бесполезно. Ничто не поможет — ни сила духа, ни эмоции, ни даже ярость.

История Хога Лимита подошла к концу.

Он не смог спасти Орфея. В очередной раз решил, будто способен в одиночку противостоять обстоятельствам, согнуть их в бараний рог, перевернуть игру. Вот только игра такая же, как лом — несгибаемая. По крайней мере, для него, человека, не обладающего воистину убойной силой. Хог — всего лишь боец, не умеющий использовать магию, не знающий о себе ничего, полагающийся исключительно на самого себя.

Только в этой истории одиночки погибают первыми. Мораль сего сказа была озвучена ещё в самом начале: один в поле — не воин. Решившие данность оспорить попадают в тупики, после которых не предусмотрено продолжение. Не получится выехать из беды на силе сценария, подчас готового подстроиться под главного героя, дабы он при любом раскладе всё смог. Нет, это не так. Этот мир — самобытен. Ему без разницы, хороший человек в нём умрёт или плохой. Обстоятельства подчинены алгоритму закономерности, а не воле Всевышнего. Тот лишь намекнуть может на неверный выбор, но никак не переиграть его за допустившего ошибку.

Хог долго бился в агонии и истерике, пока, наконец, не осознал, как всё бессмысленно. Он отсюда не выберется сам. Не дозвонится ни до кого за неимением коммуникатора и отсутствием свободы движения. Просто будет лежать в гробу до тех пор, пока в нём не закончится кислород. Или сам не умрёт от жажды и голода.

Видать, таков апогей бесславного бродяги. Туманный эпилог, после которого последуют титры с возможным постскриптумом в конце. Что в нём будет, известно незримому писателю. А может, и тот ничего не знает, покуда привёл сюжетную линии ко внезапному, но весьма логичному завершению. Он не волен распоряжаться происходящим по собственному хотению. Ежели извратит историю до состояния ламповой магии, возникающей из ниоткуда и меняющей исход положения героя, та в одночасье потеряет своё лицо. Перестанет быть романом, в котором нет добра и зла, где не существует правильных или неправильных выборов, куда закрыта дорога тем, чей разум отказывается думать, полагаясь исключительно на собственное субъективное восприятие, забывая при этом, что объективно в этом мире — только Жизнь и Смерть. Всё остальное — выдуманные кем-либо правила, необходимые для того, чтобы систематизировать и упорядочить хаос, обличая его в знакомый нам с вами мир.

Что будет дальше? Хог мог лишь предполагать. Пряник, скорее всего, отправится на поиски хозяина, но найдёт его очень поздно. В этом случае енот с горя умрёт. А что Элли? Она будет в ярости и ужасе одновременно — покуда потеряла сразу двух товарищей: Хога и Орфея. Эс и Юля спохватятся ближе к вечеру, а может, даже утром. Только ничего они не сделают. Будут опрашивать жителей города, но те, пожимая плечами, не смогут ответить на их вопросы.

Будет ужасно,