Шрифт:
Закладка:
Чтобы не перестать дышать, бабуля должна спать со специальным аппаратом на лице, который состоит из трубки и коробки, наполненной водой, но она его ненавидит. Она закинула его в свой чулан. Бабуля не двигается, когда спит, а вот мама размахивает руками и ногами, разговаривает и кричит во сне. Бабуля говорит, что у мамы все еще остается небольшой посттравматический стресс, к тому же она находится в поиске. Я спросила бабулю, что же мама ищет, и она ответила: «О, да все что угодно. ПТСР и поиски не заканчиваются, когда мы спим». Мама с бабулей знают друг о друге такие вещи, с которыми им приходится считаться, потому что так обстоят дела. Они не против. Они знают друг друга. Я нашла письмо, которое мама написала тебе лет шестьсот назад, о том, как ей нравится спать, но, очевидно, ты его так и не получил, или, может быть, ты его получил, но не взял с собой, потому что путешествуешь налегке.
Если хочешь узнать, как маме нравится спать, я перепишу его для тебя. (У мамы плохо с правописанием, поэтому я исправила ошибки.)
«Я не хочу говорить об этом или спорить, потому что времени слишком мало, но этому предшествовало множество вещей… Сперва тебя разозлило, что я с кем-то переписываюсь так поздно вечером. Я писала Кэрол, чтобы рассказать суперпотрясающую новость о новорожденном ребенке Фрэнки! Все детали. Это внучка Лидии! Тогда ты притворился, что не злишься, но я понимала, что ты все еще зол, потому что ты сердито заправлял белье на кровати. Ты заявил, что я отказываюсь от твоего жеста „нежности“ по превращению кровати в то, что я ненавижу. То, как ты заправляешь постель, – не нежность! Ты же знаешь, я не люблю спать как в конверте, без движения, а от воздушных карманов мне холодно! Разве же это нежность – заставлять человека спать так, как тебе хочется, даже если он это ненавидит? Это „нежность“??? Нет, это не так. Ты знаешь, что это не так. Затем ты топаешь наверх, дуешься и спишь в одиночестве в своем ледяном конверте. Хорошо, надеюсь, тебе все ясно. Я буду спать так, как хочу. На самом деле не так уж много я прошу – чтобы мое одеяло и простыня лежали определенным образом. Заправляй свои собственные, как тебе присрется! Целую».
Даже когда бабуля крепко спит и храпит, если я нежно коснусь пальцем ее плеча, она оживет, протянет ко мне руки, улыбнется и скажет: «Малышхен!» Я каждый раз спрашиваю ее: «Ты ощутила мое присутствие?» – но она меня не слышит, потому что снимает слуховой аппарат перед сном и только смеется и держит меня за запястья, как лошадь за поводья. Она не может поверить, что продолжает просыпаться живой, и правда ощущает радостное удивление и благодарность, что, как говорится во всех брошюрах по психотерапии, мы и должны чувствовать каждый новый день.
«Ну конечно же, у меня в ботинке гребаная макаронина!» Это были последние слова мамы этим утром перед тем, как она хлопнула дверью и отправилась на репетицию. Бабуля сказала: «Это семейная классика, Суив, запиши». Потом бабуля закричала: «Удачи! Повеселись! Не перенапрягайся там!» Она говорит это каждый раз, когда кто-то уходит. Она рассказывает, что там, откуда она родом, это самая бунтарская вещь, которую только можно сказать, потому что у них не верили в удачу, веселье было грехом, а работа была единственным, чем следовало заниматься. Почти каждый день мама находит у себя в туфлях макаронины, или они налипают на ее сценарий, или куда-нибудь еще. Это любимая бабулина еда, но когда у нее обостряется артрит, ей трудно открывать коробку, а потом, когда она наконец открывает ее, макароны летят во все стороны, и я сметаю их, но недостаточно хорошо, поэтому мама всегда находит их в своих вещах. Макароны попадаются нам всем, но больше всего от этого бесится именно мама. Бабуля любит их, потому что они маленькие, и в те дни, когда у нее обостряется невралгия тройничного нерва, ей даже не нужно их жевать – они просто проскальзывают в горло. Бабуля пытается найти того, кто просверлит ей дырку в голове, потому что она слышала, что это самый эффективный способ избавиться от невралгии тройничного нерва, которую прозвали суицидальной болезнью, потому что это самый болезненный физический опыт, который может испытать человек, и поэтому из-за нее люди убивают себя. Но никто не хочет сверлить бабулину голову из-за ее возраста. Когда людям исполняется около шестидесяти, в них перестают сверлить отверстия. «Помни это, Суив!» – говорит бабуля.
После того как мама ушла, бабуля попросила меня составить список ее лекарств.
– Не прописью, – сказала она, – печатными буквами. Ни один из этих молодых водителей «скорой» не может разобрать прописной почерк, они думают, что это арабский язык, только и стук-стук-стукают целый день на своих камерах. – Это она про телефоны.
– Я тоже не могу прочесть твой стариковский почерк, – сказала я.
Она зачитала мне лекарства вслух, чтобы я могла их записать.
Амлодипин 7,5 мг ПРД
Лизиноприл 10 мг ПРД
Фуросемид 20 мг ПРД
Правастатин 20 мг ПРД
Колхицин 0,6 мг ПРД
Омепразол 20 мг ПРД
Метопролол 50 мг b.i.d.
Окскарбазепин 300 мг ПРД
– Странно, после каждого лекарства написано «ПРД», – сказала я.
– Это мой запасной план, – сказала она. – ПеРеДозировка. Шучу-шучу.
Она сказала, что это означает «принимать раз в день».
– А что такое b.i.d.?
– Bis in Die, – сказала она. – Это «два раза в день» на латыни.
Бабуля была медсестрой. В первую неделю работы над ней устроили дедовщину старшие медсестры. Они бросили ее в ванну из нержавеющей стали и облили эфиром, пока она не начала терять сознание и чуть не замерзла насмерть. Она умоляла их остановиться. Она считает, что это одна из самых забавных вещей, которые когда-либо с ней происходили. Она раскладывает свои таблетки по маленьким кучкам, по одной таблетке в каждой, и высыпает их по дням недели в пластиковую коробочку для таблеток. Бабуля
