Павел поворачивает ко мне свой безупречный профиль.

–Ну а ту несчастную женщину, заменим на благородную деву. Прообраз, конечно, ты. По определениюмежду такими персонажами должен разгореться головокружительный роман. Если необязательночтобы главный герой слыл брюзгой и монстром, как ты его изобразила. Кстати, чтоу тебя за неприязньк черным волосам?

–Давай о брюнетахне сейчас. Не хочу портить настроение тягостными воспоминаниями.

–Если я не вызываю у тебя личную неприязнь, то вопрос о цвете волос можно считать закрытым,– миролюбиво кивает Павел.– Предлагаю отправиться завтрана более уединенный остров.Уезжаешь ты ещё не скоро…

–Откуда знаешь?– перебиваю я удивлённо, и тут же в памяти всплывает продажный взгляд Карлоса.– А, понятно. Люди гибнут за металл. Почём продаёт информацию упырь за стойкой?

–Не дороже денег,– уклоняется от ответа Павел.– И не вздумай спорить.

–Не буду, только учти, мы останемся простодрузьями.– Поднимаюсь, чтобы уйти.– Ты ведь не будешь ко мне приставать, раз обещал?

–Буду. Я врал,– Павел тянет меня за руку.– Я не гей и неимпотент. Думаю, ты понимала это, когда соглашалась пойти на яхту.И слушай сюда, моя дорогая…

Плюхаюсь на диван, и Павел берет меня за подбородок, чего я терпеть не могу.Внутри вскипает возмущение, но пока сдерживаюсь.

–…как тыпишешьо любви, если боишься её как огня? Перестань обманывать и себя, и меня. Скажи на милость, откуда ты такая взялась? Из девятнадцатого века? Признавайся!

–Нет. Мне пора…

Его дыхание обжигает меня адским пламенем. Самоуверенный бабуин.

–Тыбольше ничего нерешаешь. Я похищаю тебя, Лилиан.

Крылья его носа подрагивают от возбуждения. В пронзительной тишине я слышу, как Павел тяжело сглатывает.

–Я тебя сейчас просто поцелую. Не бойся и прекрати дергаться.

–Нет,– убираю его руку от своего лица, но тембр голоса соблазнителя пьянит и распространяется по сосудам и нервам подобно яду, проникает в мельчайшие капилляры, заставляя тело трепетать в немом ожидании.

—Да,– Павел лишает меня возможности спорить.

В следующее мгновение вкус его губ с ароматомсекса и вина наполняет мой рот. Опьяняющее сочетаниеослабляет страх, и внизу живота просыпается голодная волчица. Властная рука проникает под мою рубашку и ложится на грудь, отодвигая лифчик. Вырываюсь из последних сил, но мужские пальцы жадно сминают горошину соска. Павелослабляет хватку и цокает языком:

–Хочу тебя целиком. И больше не говори мне «нет». Желание написано у тебя на лице.

Молчу, тяжело дыша, а сердце бьется, словно кто-то в колокол бьёт набат. Широко раскрытыми глазами я смотрю на человека, разрушающего в пыль уклад моей жизни: «Докатилась! Утром меня чуть не отодрал молодой парень, а днём мужчина, с которым я знакома всего несколько часов, мусолит мои соски и предлагает переспать? Потрясающе».

–Мне нужно идти… – встаю, ноПавел дёргает меняза руку и подминает под себя.

–Зачем куда-то уходить? Неужели тебе плохо?

Наши губы встречаются, и меня будто водяные тащат в бездну. Павел жадно атакует языком. Мощные мышцы под кенгурухой упираются мне в грудь, не давая дышать. Упираюсь в них кулаками и тщетно, давлю что есть силы. Отворачиваю голову и отчаянно кричу, царапая сквозь тонкую ткань прокаченные бицепсы.

–Да что ты привязался ко мне?

Сердце болонкой прыгает в груди. Наглецу удаётся ощупать меня в самых сокровенных местах. Подушечки пальцев скользят между моих бёдер и Надавливают посередине. Вскрикиваю. Живот сводит судорогой. Жаркое дыхание Павла снова опаляет мне мои губы. Беспомощно хватаю ртом воздух. Пульс зашкаливает. От бессилия хочется расплакаться.

–Ты течёшь, малышка,– шепчет Павел,– так сладко.

–Нет. Глупо притворяться, я не ханжа, но это неправильно. Мы едва знакомы,– взываю к его здравому смыслу,– и завтра пожалеем об этом. Отпусти немедленно!

Павел перекатывается на бок, уголки его губ подрагивают. Он больше не прикасается ко мне.

–Я не держу.– Он ложится на спину и закидывает руки за голову, взирая на меня с усмешкой.

Поднимаюсь, поправляю волосы и оглядываюсь на Павла.Полы его кенгурухи распахнуты. Живот с дорожкой черных волос подрагивает. Налитая плоть под трениками откровенно выпирает.

–Можешь зайтиоколо девяти. Если не передумал.

Наглец ничего не отвечает. Иду на ватных ногах к выходу, дёргаю дверь, но она не поддается.

–Павел!– поворачиваюсь к несносному демону-искусителю.

Он сидит, понуро опустив голову, и теребит в руках мой слетевший с волос платок.

–Эй, мистер…

–Да?– Павел будто только сейчас вспоминает о моём существовании.

–Проводи меня.

–Пообещай, что вечером скажешь «да».

–Нет.

Обвожу взглядом комнату в поисках ключа,поворачиваюсь лицом к двери и беспомощно утыкаюсь в неё лбом. Ситуация вышла из-под контроля и не хочет возвращаться. С замиранием сердца прислушиваюсь к мягкой поступи позади. Павел обнимает меня за плечи. Его дыхание щекочетшею, бередит душу и будоражит плоть.

–Сегодня вечером ласкай себя и думай обо мне.

От его слов бросает в жар.

–Я не занимаюсь этим.

–Вряд ли ты даешь местным туземцам, а девушка с виду горячая. Значит, ублажаешь себя сама и сейчас врёшь. Такие женщины, как ты, Лил, созданы лишь для любви. Убегая от неё –погибнешь. Тебе нужен нормальный мужчина, а не мечты о нём. Поэтому я отпускаю тебя, взяв обещание, что сегодня ты будешь ласкать себя,а твои мысли будут со мной.

Кровь ударяет влицо, пульсирует в висках.

–Я. Не занимаюсь. Этим.

–Значит, это твоё домашнее задание.

Он достаёт из кармана ключ иотпирает дверь. После полумрака каюты жмурюсь, глядя на океан. На воде дрожит золотистая дорожка – прощальный подарок заходящего безмятежногосолнца. Павел, поддерживая меня под локоть, помогает спуститься с яхты. На берегу я расправляю плечи, гордо вскидываю головуи, стараясь не встречаться с искусителемвзглядами, иду в сторону гостиницы. Мы не произносим ни слова. Только около номера Павел, прислонившиськ стене, в последний раз искушает меня:

–Ты позволишь войти?

–Нет!– Я мечтаю поскорее остаться одна.– Встретимся вечером.

–Тогда будь готова к десяти. У нас впереди очень жаркая ночь. Очень жаркая, Лилиан.

–Позволю тебе оставить за собой последнее слово,но не более.– Ныряю в номер и по доброй уже традиции захлопываю дверь перед его носом.