Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Историческая проза » Гьяк - Димосфенис Папамаркос

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 35
Перейти на страницу:
всегда вместе. Филипп и Нафанаил[6]. Так нас называли. И вот, поскольку мы везде были вместе, я и узнал все его привычки да пристрастия. Но самым большим, таким, что не скроешь, были женщины. А раз уж там, где мы были, не было шлюх, для него были чужие женщины, ненашенские. Каждый раз, как бабу попортит, он ей косы отрезал. Но себе их не оставлял. Он всегда их затем выбрасывал.

Как только я увидел это, Антонис, и точно все понял, то сказал я себе, что надо его сейчас же убить, вот прямо тут, где мы есть. Видишь ли, мы на войне были, там никогда не знаешь, что может случиться. Сегодня ты есть, завтра – нет тебя. Надо, думаю я, успеть, и пусть меня под трибунал отдадут, если все раскроется. Не должен был я клятву нарушать. И в этот миг я хотел броситься и прямо на месте размозжить ему голову, но сдержался, потому что решил: надо план продумать, чтобы уж наверняка все получилось. Как бы не ошибиться и не дать ему выжить, этой сволочи. Потому как если бы с нами рядом кто-то еще оказался, они могли бы успеть вырвать его у меня из рук.

Но я недолго искал удобного случая. Через пару-тройку дней послали нас на задание, и мы сожгли дотла одну деревню недалеко от Аласехира. Приказали нам, чтобы там камня на камне не осталось. Чтобы даже птица над деревней не летала. Сделали мы, что надо было сделать, а на обратном пути я отвел его в сторону и говорю, так, мол, и так. Мне сказал один турок, что у него-де зарыты золотые лиры и он мне их отдаст, если я его отпущу. А ты что сделал, спрашивает. Я сказал ему, что отпущу, если скажет, он сказал, и я его прикончил. Нужно нам так все устроить, чтоб вернуться и поискать. Да, говорит он. Когда мы обратно пришли, я пошел к командиру батальона и рассказал ему то же самое. Разреши, говорю, нам вернуться, и половина твоя. Он дал мне зеленый свет, взял я веревку, еще пару вещей, того, второго, и отправились мы в деревню. По дороге был он у меня рад-радехонек. Все говорил мне, что он будет с лирами делать, что купит вот эту землю в деревне, кого в жены сосватает теперь, когда он богат, и все такое. Я дурачка изображал и все распалял его. Будем мы богачами, раздувал я его, мясо будем каждый день есть.

Как пришли мы, он и спрашивает, где копать будем. Да не нужно, говорю я ему. Ты что, видишь, что я лопату с собой взял? В засохшем колодце этот старик лиры спрятал. Пошли за мной, увидишь. Иду вперед и захожу в дом, который я еще утром заприметил. Вот, говорю ему, это здесь. Видишь? Ты меня веревкой обвяжешь, я спущусь вниз, а как дам тебе знак, что я их нашел, ты меня снова наверх и вытащишь. Как я сказал, так и сделали. Сложили мы оружие, снял я с себя китель и гимнастерку, говорю ему, давай, обвяжи мне веревку вокруг живота, как следует, чтобы не развязалась и я не разбился. А когда он подошел и развел руки, чтобы обхватить меня и обвязать веревку, я как дал ему лбом прямо в нос, так что сломал его. Прежде чем он как следует успел отступить назад, я схватил его за плечи и как дал ему еще раз, а потом еще, еще и еще, пока и у меня лоб не стал мокрым. Когда он потерял сознание, я схватил его и связал ему руки и ноги за спиной. Усадил я его в углу и решил привести в чувство, облить водой. В какой-то момент он открыл глаза и хотел что-то сказать. Ты забыл, что у женщин, которых ты убиваешь, говорю, есть мужья и братья. И тебе совсем не стыдно было друга мне изображать после всего, что ты с моей сестрой сделал. Он смотрит на меня как дурак. Че смотришь, говорю. Будто не понимаешь. Он начал какие-то сопли жевать. Да что же это такое ты мне говоришь, Такис, и прочую ерунду. Потом он начал якобы разгневанного корчить, и что, как только он якобы освободится, я за это дорого заплачу. Дал я ему пощечину и говорю: ты мне тут не корчи из себя невиновного, так, мол, и так с Сирмо. Долго мне пришлось тебя искать, но сейчас нет тебе никакого спасения. Снова начал он мне говорить, что он якобы не делал ничего, а когда Сирмо убили, он был в Мегаплатаносе со своим отцом, они поехали продавать каких-то овец, когда, мол, вернемся в деревню, чтоб я пошел и сам того спросил, увижу, что он правду говорит. Я ему сказал, тебе отсюда обратной дороги нет, так что хоть раз поведи себя как мужчина и признай, что ты натворил, потому что в любом случае, прежде чем я тебя убью, ты признаешься. И тут он снова начинает рыдать, и опять говорит, что не трогал Сирмо, и берется поклясться на костях своей матери, что говорит правду.

Я многие годы ждал, Антонис, когда наступит этот момент и я найду того, кто причинил зло моей сестре. Я долгие годы носил в себе эту мысль, как горящий уголек на голой груди за пазухой. А теперь, когда я его нашел, надо же было ему бесчестить мою сестру еще и ложью. Я не мог сдержаться. Сбросил его на спину и выбил ему по одному все зубы. И на каждом зубе спрашивал его, ну, скажи же, скажи, что ты с ней сделал. А эта скотина рыдала, как девчонка, и снова тебе давай врать, пока не понял, что я не собираюсь его отпускать, и говорит мне, да, мол, я убил ее. Но по-другому я ее не портил. Оставь меня, будь добр, и я отплачу тебе за полкрови сполна[7], как только вернемся. Только оставь меня, и я тебе клянусь, то, что положено по «Кануну», ты получишь. Тогда я ему говорю, Сирмо – это не половина крови. Ние мам. Ние мотр. Ние гьяк[8]. Оставь меня, говорит, я клянусь, я заплачу тебе за целую. Деньги рассыпаются в руках, дома становятся землей, сказал я ему, по гьяку, гьяку ветет ние витра[9]. По «Кануну» не так, говорит он мне. Ние вед чи йеми нани, Кануни нук зихет, отвечаю я ему, ниетер венд, ниетер

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 35
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Димосфенис Папамаркос»: