Глава 3

Я открываю глаза и некоторое время собираюсь с мыслями. Сперва осознаю себя. Я — это я, человек, индивид, мыслю, следовательно существую. Следующим слоем — а где это я нахожусь? Наверное в своем доме, как обычно в последнее время, сейчас я включу свет, выйду на террасу и выполню обязательный комплекс упражнений, приму холодный душ, накормлю большого кота, пробегусь вдоль линии прибоя, недалеко, до маяка и обратно и успею обратно как раз вовремя.

— Свет. Прогноз погоды. Последние новости про проект Ковчег. — говорю я вслух, немного удивляясь тому, что Алекса еще не включила освещение. Система обычно считывала пульс, дыхание и кровяное давление и легко могла определить — проснулся я или нет.

Тишина. Я чувствую, как в жилах бьется пульс. Ту-дум. Ту-дум. Что это случилось с Алексой? Она уже должна была раздвинуть шторы, впуская утреннюю зарю, нагреть кофе, включить ненавязчивую мелодию и поздороваться своим мелодичным женским голосом.

Я сажусь на кровати. В голове крутится вчерашний сон про кровавую битву на снегу, девушек в серых парадных шинелях с газырями, отвратительную тварь и язык госпожи полковника у меня во рту. Чего только не приснится, думаю я, совершенно нелогичный сон. Сейчас, проснувшись я понимаю, что все это лишь бред… например тот эскулап с тощей козлиной бородкой — такого бы к врачеванию на версту не подпустили. Тьфу, ты — на километр. Например, почему девушки? В качестве парадного юнита что ли? Мужчины в таком подразделении намного логичнее выглядят. Или хотя бы смешанные подразделения, если уж мы о гендерном равенстве, а тут какой-то сексизм получается. И главное — все красотки, как на подбор. Опять-таки, исходя из вероятностей, если собрать просто воинское подразделение из женщин, то по статистике меньше половины будут такие вот красотки. А тут — словно их отбирали сюда… словно не отделение, а такой филиал гарема турецкого султана после набега на земли славян. И винтовки несуразные, с огромным калибром, и патроны к ним пусть и толстые, но куцые, словно бы сигары… ну или охотничьи патроны двенадцатого калибра… да не, все бред от начала и до конца. Удивительно, что я все еще помню… обычно сны с утра забываются.

— Алекса! Свет. Прогноз погоды. И кофе. Черный без сливок. — делаю я еще попытку. Наверное, система полетела, перезагрузка у нее, обновление или еще что. Хотя производитель гарантировал что апдейты системы не скажутся на ее работоспособности.

— Доброго утречка, Ваше Благородие! Вы почто так раненько вскочили? Спите спокойно, чай сама Мария Петровна вам велела на построение не ходить. Отдохнете, выспитесь. А я пока чаю поставлю… — дверь в комнату открывается и свет от зажжённой свечи озаряет несущего ее мужчину с землистым лицо. Пахом. Я все еще сплю?

— Пахом? — говорю я и мне в голову ударяет еще порция воспоминаний. Как вчера я пришел домой вместе с ним и валькирией Цветковой, как пили чай на кухне и разговаривали… как Цветкова объясняла мне что такое магия и откуда она взялась.

— Как же Ваше Благородие, — говорила она, отставив чашку с ароматным чаем и положив баранку на блюдце: — магия в мир пришла после того, как за грехи наши были открыты Врата в Ад. Сперва Враг рода человеческого задумал напасть на наш мир и собрал войско свое с генералами Ада — Везельвулом, Левиафаном, Белфегором, Асмодеем и Люцифером. И разверзлись… или развелись?

— Разверзлись… — поправляю ее я. Она радостно кивает.

— Да. Разверзлись. Нам так батюшка на службе и говорит — разверзлись Врата Адовы и войско темное и безжалостное хлынуло на землю нашу грешную… и быть бы нам пожраными и покоренными Врагом Человечества, но Господь наш в его мудрости и… эээ… — Цветкова задумалась, подняла глаза к потолку и вздохнула: — а вот тут забываю. В общем, Господь наш дал нам магию, дабы войску Антихриста сопротивляться. Потому как уже конец света наступал, а тогда не было бы ничего… Чаю с медом, например. Или баранок вкусных.

— Господь дал людям магию? — уточняю я, понимаю, что научных теорий от валькирии Цветковой я не добьюсь.

— Точно! — сияет она улыбкой: — Дал! Чтобы мы защитить себя и деток малых могли! Вот! — она протягивает руку и раскрывает ладонь. На ее ладони сияет небольшое солнышко. Сияет, переливаясь светом и гаснет.

— Не могу долго. — жалуется она: — Вашблагородие, а как вы так Тварь победили? Девчонки говорят что у вас Дар Родовой проснулся и что вы теперь в Санкт-Петербург поедете, к семье своей.

— Да сам не знаю, — признаюсь я: — у меня память отшибло, забыла?

— Ой, и верно. Страх какой. — прижимает ладошки к лицу Цветкова: — Так вот почему госпожа полковник меня с вами отправила. Я вам помогу.

— Поможешь? — я окидываю взглядом валькирию Цветкову. Она уже сняла свою серую шинель и оставила ее в прихожей, на ней — такой же серый мундир с красными вставками и красными же погонами. Мундир плотно обтягивает валькирию Цветкову, не давая возможности гадать и предполагать изгибы ее фигуры. Нет нужды — все и так видно. Очень хорошая фигура у валькирии, такими валькирии и должны быть — с сильными бедрами, упругими… кхм… хорошая фигура.

— Мы же тоже с потерей памяти после инициации — кивает она, не заметив мой оценивающий взгляд: — мы все через это прошли. Давайте я вам помогу. — и она потянулась ко мне и в ее ладошке вспыхнул свет…

— Меня что, вчера Цветкова усыпила? — спрашиваю я у Пахома и тот ухмыляется, ставит свечу рядом с кроватью на какую-то тумбочку.

— Конечно, — говорит он: — как иначе. Вы бы не заснули, вона сколько всего, а вам отдохнуть надо. Завтра госпожа полковник по телеграфу сведения о вашей инициации Родовым Даром отправит прямиком в столицу. Жаль, что матушка ваша не дожила до этого, покойница всегда твердила что вы обязательно своего добьетесь. Бывалоча так и говорила — дескать смотри, Пахом, как цветут в этом году сливы… только вот одно деревце не цветет. Но когда оно расцветет — оно будет красивей всех! — он трет подозрительно покрасневшие глаза: — И вот вы — расцвели!

— Прям уж расцвел. — скептически оглядываю себя я. Тоже мне цветочек.

— Расцвели, уж не беспокойтесь. — кивает Пахом: — Но вы спите, я вам свечу оставлю, вдруг кошмары начнутся… а сам пойду чай поставлю, да к завтраку чего соберу… вам в трактир никак нельзя, госпожа полковник изволит ругаться. — он выходит, оставляя свечу. Я сижу на кровати и смотрю на пламя.

Так, думаю я, ладно. Это не сон. Я умер? Судя по всему — да. Последнее воспоминание в том мире… ничем хорошим оно бы не закончилось. Тут я должен был глаза либо на больничной койке открыть… или проснуться. Ни того ни другого, вместо этого — какой-то странный мир с валькириями и Адскими Тварями. И магией на девичьих ладошках.

Ладно. Вздыхаем и отпускаем. Не время рефлексировать, время адаптироваться. Что я знаю про этот мир? Местонахождение — Российская Империя, да. Время — одна тысяча девятьсот третий год от Рождества Христова — это я вчера уточнял. Но я перенесен не только во времени, но и в альтернативную реальность, где это все вокруг меня не просто Российская Империя в 1903 году, но где существует магия — вот самое фундаментальное различие между моим миром и этим. Кроме того, существуют некие Адские Врата и Адские же Твари, которые из Врат выходят… и жрут. Всех подряд. Тем не менее, вчерашняя наша стычка с Тварью оказалась неожиданностью, но почему? Если тут Врата повсюду открыты и Твари хозяйничают — чего спрашивается гарнизон спит? Почему нет круглосуточных дежурств усиленными нарядами, почему девчонки в смешных шинельках как на парад одеты? И какого черта это девчонки? Арргг… столько вопросов. Ладно, вопросы будем задавать, будем узнавать, а пока — что нам известно?

Еще раз — Российская Империя, прошлое, магия. Ах, да. Имя и фамилия. Уваров Владимир Григорьевич. Гвардии лейтенант. И у меня есть семья, о которой говорила и госпожа полковник Мария Сергеевна и валькирия Цветкова. Кстати, валькирия — это звание? Или что-то вроде «офицер»? А может обозначение вида войск? Не знаю. Но она именно так и представляется —