Герцогиня выбрала для нее двух личных камеристок – Люси и Элли. Девушки были из обедневших благородных семей, и понравились Латгардис.

Люси была смуглой, зеленоглазой, болтливой вертушкой, которая легко поднимала настроение. А Элли – низкого роста, золотистоголовая, слегка бледная и немного грустная девушка, она молча выполняла свои обязанности.

После того как Латгардис немного отдохнула и приняла ванную, ее нарядили как паву, с головы до ног. Девушке, которая привыкла к скромному, почти нищему образу жизни, едва верилось, что все это происходит именно с ней, словно она попала в сказку.

Она поверила своим глазам лишь тогда, когда на нее надели просторное платье из плотного шелка пурпурного цвета, с длинной юбкой и широкими рукавами. Шнуровка по бокам платья идеально облегала фигуру. Широкий подол, рукава и горловина были окантованы тесьмой с цветочными узорами. Тонкую талию обнял широкий пояс, расшитый узорами, чьи концы свисали до пола.

Платье дополнили серьги, браслеты, колье из жемчуга, и туфельки из узорчатой теснённой кожи черного цвета.

Ее светлые волосы распустили и перевили пряди изящными тонкими нитями с жемчугом. Глаза подвели тоненькой кисточкой, макнув в золу бука. Девушка посмотрела в зеркало – это придало васильковым холодным глазам томный взгляд.

Накинули на плечи шаль, Латгардис попрощалась с камеристками и села в колесницу, которая увезла ее в замок. Будущая герцогиня очень нервничала и бередила пальцами шаль. Даже прекрасный пейзаж изумрудных холмов и прохладный воздух не успокаивали ее учащённое сердцебиение. Казалось, бескрайний простор, занятый горными массивами, светло-зелеными лугами, обширными долинами никогда не кончится. По холмам отлогим и крутым поднимались горы, манившие к вершинам.

Гордая башня-донжон стояла на базальтовом холме высотой шестьсот туазов, у подножия горы, возвышаясь на перекрестке дорог. На горизонте вздымались Домские горы, а прямо напротив открывшегося озера две скалы Санадуар и Тюильер, открывали врата в цветущую долину.

Туман окутал дымчатую башню словно пухом, и она выглядела таинственно. Крепостная стена, укреплённая сторожевыми башнями, окружала холм и сливалась с ним. Латгардис так привыкла к теплому терракотовому цвету Каркассо, что от мрачных стен этого замка ей стало холодно на душе и тоскливо.

Путь в крепость на самой вершине холма вела узкая каменная тропа, по которой повозка зигзагами поднялась к воротам. На обтёсанной внутренней стене крепости за каменными зубцами наблюдали дозорные и прятались лучники.

Наконец повозка очутилась во внутреннем дворе мрачного замка, в котором, никто бы и не подумал, кипела жизнь и царил порядок. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть хозяйственные постройки: колодец, помещение для слуг, конюшню, пекарню, амбар и небольшой сад с лечебными травами.

Донжон, где жили хозяева, находился посреди двора. Он был высоким и массивным сооружением с узкими окнами, ставнями и решётками. Усиливали и укрепляли башню поперечные стенки. К постройке примыкала маленькая капелла, что очень порадовало Латгардис. К счастью, в этой крепости есть место, где можно будет успокоить мысли и душу.

К повозке подошли слуги и взяли лошадей под уздцы. В их глазах было откровенное любопытство. Когда Латгардис спустилась по ступенькам на землю, к ней подошли два стража и сопроводили в замок. Она поднялась по каменной лестнице к дубовым резным дверям, вошла внутрь замка и остановилась.

Слуга, увидав растерянную гостью, подошёл к ней:

— Добро пожаловать, госпожа! — он помог снять с плеч шаль и провел в главную залу, где ее с нетерпением ждала почти вся семья жениха.

По телу Латгардис пробежалась дрожь. Она чуть не ахнула, когда вошла в торжественный зал, настолько роскошно он был выстроен из камня и дерева. Шелковые знамена свисали с балок, два больших очага были устроены в стене, в них весело горел огонь. Небольшие окна были прорублены в мощной толще стены и забраны цветным стеклом. Зал освещался смоляными факелами, воткнутыми в железные кольца.

Стены были увешаны гобеленами на шестах, рогами животных и щитами. Пол выложен мраморными фресками и устлан душистыми травами. Вдоль стен стояли сундуки и скамьи.

В центре зала у стены с большим ковром, на возвышении, находились два резных кресла, где сидели Теодор и Роза-Альбина.

— Добро пожаловать, моя дорогая!

Латгардис узнала герцогиню, которая кивнула ей головой. Она подошла к хозяевам и, опустив свой взгляд, присела с почтением.

Теодор с нетерпением встал с резного кресла и направился к своей невесте. Как только она вошла, он, не отрывая взгляда, любовался ее стройной фигурой, грациозной осанкой, плавными и уверенными движениями рук, плеч и всего тела. Все в девушке говорило об грациозности и благородстве, она была похожа на фею из сказки. Больше всего его привлекли светлые волосы, и синие, василькового цвета глаза – холодные и надменные, обрамленные густыми черными ресницами. Облик благородной принцессы дополнял нежный овал светлого лица и манящие, тонкие алые губы.

— Я Теодор – твой будущий супруг! — он подошел к ней уверенной походкой и поприветствовал ее на франкском диалекте, на котором сейчас говорили во всем королевстве. Нарочно, чтобы узнать, насколько хорошо она его понимала. — Добро пожаловать домой!

—Мерси, милорд! Латгардис из рода Амаллов! — ответила она слегка улыбнулась и присела, как ее учили, в поклоне.

Ее диалект поразил Теодора, видимо, у нее в аббатстве были хорошие наставники.

Теодор слегка обхватил рукой талию Латгардис и подвел ближе к своим родным. Она не поняла этого жеста, но не осмелилась возразить.

— Позвольте представить вам членов нашей семьи, — плавным жестом руки герцог указал на двоих женщин. — Это госпожа замка герцогиня Роза-Альбина, с ней вы уже знакомы. — Затем Теодор представил ей молодую девушку, очень сильно похожую на него, и Латгардис с почтением ей поклонилась. — Это моя младшая сестра, Эллен. Еще у меня есть старший брат Жан-Марк – герцог Бардо, в данный момент он у себя в землях.

— Полагаю, дорогая вы голодны. Прошу вас присаживайтесь! — маман пригласила всех за стол, уставленный серебряной посудой.

Теодор подвел невесту к столу и помог ей присесть на стул, а сам сел на резное кресло во главе стола. Слуга тут же разлил вино в серебряные кубки господ.

Темно-карие глаза жениха на мгновение встретились с синими глазами невесты. Теодор разглядывал свою принцессу, а Латгардис все время прятала взгляд в красиво уложенных на подносах блюдах. Хотя ей безумно хотелось тоже рассмотреть своего жениха.

Молчание повисло в зале, и Роза-Альбина разбудила всех своим громким возгласом:

— Предлагаю поднять наши кубки за успешное