Он бросил быстрый взгляд на хмурое лицо Сетериса, застывшее, как гранитная маска. Было странно сейчас, на рассвете, после бессонной ночи, смотреть наСетериса и видеть вместо тирана Эдономи ничем не примечательного бывшего придворного, мужчину средних лет, озлобленного на весь мир, хитрого, но неслишком умного. Майя до сих пор не знал, чем Сетерис заслужил немилость Варенечибеля, но догадывался, что это был какой-то серьезный проступок. Очутившись за пределами Эдономи, Сетерис стал невзрачным, маленьким и совсем не страшным. Майе вдруг пришло в голову, что, если Сетерис еще когда-нибудь его ударит, это будет означать смертный приговор. Когда Майя осознал это, у него закружилась голова, и он не сразу понял, что вцепился в подлокотники кресла. Неужели «Великолепие» попало в мощный воздушный поток? Нет, это всего лишь новые, непривычные мысли… Он приказал себе разжать пальцы, пока никто не заметил его состояния. Было бы в высшей степени неприлично с его стороны дать понять пассажирам и членам экипажа, что он боится крушения.

Выглянув в иллюминатор, он увидел гигантские облака, которые утренняя заря окрасила в розовый цвет. Они были похожи на заснеженные горы. Он вспомнил популярный в стране Бариджан гимн богине Осрейан, которому научила его мать, и беззвучно помолился. Он просил богиню позаботиться не только о его отце и сводных братьях, но иобо всех, кто находился на борту «Мудрости Чохаро».

Приближение служанки из команды корабля заставило Майю вернуться к действительности. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки от него и опустилась на одно колено.

–Ваша светлость.

–Да?– ответил Майя. Краем глаза он заметил, что Сетерис и посланник лорд-канцлера оживились и внимательно наблюдают за ним.

–Ваша светлость, капитан велел мне узнать, не пожелаете ли вы пройти в кабину экипажа, чтобы полюбоваться восходом солнца. Это очень красиво.

–Спасибо,– быстро ответил Майя, не давая Сетерису открыть рта.– Мы бы очень хотели взглянуть.

Он поднялся и постарался не улыбнуться, заметив, что Сетерис побагровел от бессильной ярости. Мысль о гневе кузена, а также множество других мыслей, которые появились у него после лекции насчет предстоящей схватки сУлерисом Чаваром, заставили его обернуться и обратиться к посланнику.

–Мы желаем, чтобы вы сопровождали нас.

–Как вам будет угодно, ваша светлость,– ответил посланник и сготовностью вскочил с места.

И они ушли, оставив Сетериса в бешенстве. Естественно, он не мог навязываться в спутники императору после того, как тот пригласил другого придворного. Майя напомнил себе о том, что императору не пристало злорадствовать, и мысленно упрекнул себя:«Я недолжен искать удовольствия в том, чтобы унижать подданных».

Это было пьянящее ощущение, но он знал, что оно отравляет душу.

Они прошли в переднюю часть пассажирской каюты, и служанка распахнула перед императором узкую дверь. В конце коридора, по которому Майя едва мог пройти, не задевая плечами стен, обнаружилась другая дверь, ведущая в кабину. Из огромного обзорного окна открывался потрясающий вид на небо и облака.

–Ваша светлость,– хором поприветствовали Майю капитан и старший помощник и тут же отвернулись к своим приборам.

Слепящие солнечные лучи пробивались сквозь тучи. Майя отметил, что старший помощник – не чистокровный эльф, его кожа была лишь немного светлее, чем у него самого.

–Господа, мы вам очень благодарны,– сказал Майя, повысив голос, чтобы его услышали сквозь рев моторов. Он позволил служанке отвести себя к месту, откуда он мог смотреть в окно, не мешая экипажу и незадевая приборов. Посланник лорд-канцлера встал напротив, а служанка закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Так, в молчании, они простояли четверть часа. Восхищенный Майя с замиранием сердца наблюдал за тем, как сияющий Анмура покидает объятия Осрейан. Потом старший помощник обернулся и, склонив голову, обратился к императору:

–Ваша светлость, мы прибудем кУнтэйлейанскому Двору приблизительно через час.

Майя воспринял это как намек на то, что посторонним следует покинуть кабину, и ответил:

–Мы очень благодарны вам, господа. Мы сохраним в памяти этот момент как начало нашего царствования.

Лучше это, чем неожиданное пробуждение среди ночи, смятение, паника, от которой мешались мысли, пьяное лицо и злобная брань Сетериса.

–Ваша светлость,– снова в один голос сказали капитан и старший помощник, и он понял, что его слова их порадовали.

Служанка открыла Майе дверь, и он вернулся в пассажирскую каюту. Остаток пути он провел, размышляя о том, каким образом следует приветствовать лорд-канцлера.