Шрифт:
Закладка:
Возможно, мне стоило бы, так сказать, вытащить наугад какие-нибудь профессии из шапки и просто начать ими заниматься. Понятно, что нельзя заявиться в операционную и тут же начать кого-то оперировать, однако я могла бы стать хотя бы одной из тех, кто подвизается в какой-нибудь профессии или каком-нибудь бизнесе в надежде по ошибке сойти за специалиста. Я могла бы облачиться в белый халат и болтаться в фармацевтическом отделе аптеки, реорганизуя секцию витамина В с таким видом, будто действительно знаю, чем в данный момент занимаюсь. А еще я могла бы напустить на себя важный вид в магазине видеотоваров и непререкаемым тоном высказывать свое мнение покупателям.
Как жаль, что ближайший маяк находится в Принс-Руперте, по крайней мере в семи часах езды от Смитерса. По-моему, среди профессий, не требующих общения с другими людьми, смотритель маяка — лучшая.
Кроме того, если я ищу уединения, можно ходить в третью смену на фабрику. Я могла бы приносить пользу, стуча на парней из ночной смены, которые сидят в своих автопогрузчиках и в перерывах раскуривают с помощью маленьких горелок косяки с марихуаной.
Интересно, не помешает ли карьере моя собственная, связанная с домашним обучением биография, и вообще, не закроет ли она мне путь к достижению моих жизненных целей?
ОБО МНЕ И МОИХ ЖИЗНЕННЫХ ЦЕЛЯХ
19 июля
Новый день и новая жизненная цель.
Жизненная цель № 7: создать новый образ (как и выбор профессии, он должен отражать мою уникальность).
Сегодня меня приняли за продавщицу в магазине спецодежды. Впрочем, я даже не пыталась увернуться. Какая-то тетка подошла ко мне и спросила, где найти красные кальсоны марки «Стэнфилд». По-моему, тетка тупила. Она поняла, что ошиблась, когда я метнула в нее взгляд, выражавший самое сильное отвращение, на какое я была способна. После этого она издала какой-то кудахтающий звук и сказала, что для нее все дети на одно лицо. Что это означало, даже не догадываюсь. Меня тревожит, что я ношу на себе столь явную печать принадлежности к магазину спецодежды.
Я знаю, что не хочу быть кутюрье, моделью или еще кем-то в этом роде, но также знаю, что не хочу выглядеть как девушка с плаката для трудящихся масс. До сих пор я старалась не обращать внимания на моду. Моя стандартная униформа — джинсы и рубашка в клетку. Однако я понимаю, что если намереваюсь создать какой-то индивидуальный образ, то этому образу придется найти отражение и в одежде.
Думаю, что в отношении стиля позаимствую кое-что у своей двоюродной сестры Фрэнк (сестру действительно так зовут, ее родители очень глубоко погрузились в наркоманскую атмосферу шестидесятых). Со стилем у нее полный порядок. Помню, когда мы были поменьше, папа как-то сказал, что он мог бы выплатить всю нашу ипотеку на деньги, вырученные за один из нарядов Фрэнк. Я не видела ее несколько лет, однако она приезжала к нам в начале весны и выглядела, как всегда, здорово. Вид Фрэнк сразу говорит о том, что у нее альтернативная система ценностей: короткие, зачесанные назад волной волосы, как у женщин двадцатых годов, тонкие, подведенные брови дугой. Одета Фрэнк была в сине-зеленый пуховый жилет, красные синтепоновые штаны в обтяжку, на ногах — серебристые туфли на платформе. Видок очень, скажем так, альтернативный.
Фрэнк должна была пожить у нас с неделю в ожидании, пока ее не примет врач в Ванкувере, чтобы назначить какое-то специальное лечение. Мне до смерти хотелось с ней поговорить, однако она выбиралась из своей комнаты лишь за тем, чтобы сходить в туалет. Видимо, у нее маленький мочевой пузырь или что-то в этом роде, потому что она ходила туда чуть ли не каждые десять минут.
К полудню я уже увидела большинство нарядов Фрэнк. До обеда она успела поносить восемь из них. Ее четвертый ансамбль включал в себя завитой седой парик и тиару. В какой-то момент она перестала хихикать, вошла в кухню и запела «Аве Марию». После этого натянула на ноги какие-то ботфорты и исполнила номер под названием «Эти сапожки сделаны, чтобы в них ходить»[6]. Мне он понравился, но на папу, кажется, впечатления не произвел. Примерно на шестом наряде, еще до того, как Фрэнк вышла на улицу и принялась гонять соседских кур, я преодолела робость и сказала сестре, что хочу походить на нее. Она ответила, что все, что для этого требуется, — несколько дополнительных заколок для волос. Она вернулась в свою комнату и вышла из нее с пригоршней таких заколок. В основном они были маленькие металлические, однако некоторые из них оказались из пластмассы, типа тех, что носят маленькие дети. Фрэнк утыкала ими всю мою голову.
Вообще-то, не о такой внешности я мечтала. Фрэнк нацепила слишком много заколок с одной стороны, так что я превратилась в точную копию того утыканного булавками парня из фильмов ужасов[7]. Мама, увидев меня, заявила, что ранний маразм мне не к лицу. Временами она демонстрирует невероятное отсутствие вкуса и такта.
Прежде чем посоветовать мне что-нибудь еще, Фрэнк испарилась. Она применила пневматический дробовик, чтобы помочь собрать вместе соседских кур, а они (соседи, не куры) нажаловались моим родителям. Мать запаниковала и позвонила в больницу, чтобы спросить, является ли поведение Фрэнк «нормальным для девушки в ее состоянии». Больница ответила, что понятия не имеет, и предложила маме вызвать полицию, раз ее племянница угрожает домашней скотине дробовиком. Лично я считаю, что эти Стэнки получили по заслугам за то, что содержат так называемую хобби-ферму в городской черте. Из-за этой фермы весь район смотрится как-то совсем по-деревенски, чего нам (если вы понимаете, о чем я) надо всячески избегать. Как бы то ни было, мама и папа начали обсуждать, не слишком ли это — вызывать полицию; в конце концов, не размахивала же Фрэнк пушкой двадцать второго калибра! Видимо, Фрэнк их услышала, потому что, когда родители пошли ее проведать, сестры в комнате не
