Шрифт:
Закладка:
Смотрела в пол, наверное, считала песчинки, предполагал Фан Линь, однако в итоге ответ оказался намного менее тривиальным, или более — во всяком случае он не был таким простым и даже обескуражил Фан Линя на пару мгновений: мужчина увидел, что глаза девушки действительно смотрели в одну точку, но не в пол, а выше, в завешенный чёрной шторой треугольник окна. И взгляд у неё был такой, что...
Фан Линь цокнул языком.
Изначально эту штору повесили потому что планете не было ночи как таковой. Прикованное цепью солнце было неподвижно. Но спать на свету было неприятно, а выбирать себе другую комнату, без окна и циркуляции воздуха, Фан Линю не хотелось. Тут хотя бы не стоял этот ужасный затхлый запашок пыльной мертвичины. Поэтому мужчина остался здесь и решил чем-нибудь прикрывать окошко в ночной час. И потому что спал он почти всё время, а не только по ночам, а в часы бодрствования смотрел телевизор, который находился прямо перед окном, так что свет ему только мешал, вскоре штору вообще перестали раздвигать.
Фан Линь посмотрел на неё, посмотрел на унылую девушку и сказал:
— Можешь склеить мои меридианы?
— А? — сверкнула броня, отвлекаясь от экрана.
— Так, по-быстрому, — прошептал мужчина. Тайи как будто задумалась, но вскоре Фан Линь ощутил, как разливается внутри него звенящее сияние. Он поднял руку и силой своего Ци начал раздвигать штору. Древние Бессмертные, в отличие от современных, могли, используя колебания Ци, применять телекинез.
Чёрная ткань съехала в сторонку, и в помещения пролился ясный оранжевато-голубой свет. Фан Линь взглянул на небо и сразу же снова присмотрелся в глаза девушки. Они мелькнули чем-то, как будто удивлением, а потом ещё неизъяснимо простым чувством. Девушка приподняла голову и снова опустила её назад, наблюдая небесную высь.
— Не благодари, — вдруг сказал мужской голос. Девушка вздрогнула, хмуро покосилась на Фан Линя и продолжила его игнорировать; потом она устроилась немного удобнее, чтобы наблюдать за небосводом. Сам же мужчина разлёгся в кровати и сложил руки за затылком.
— ...Слишком светло, — вдруг пожаловалась Тайи. — Экран плохо видно.
Фан Линь хотел было ответить, что это потому что надо смотреть цветное кино, но сдержался и только улыбнулся
Спустя два дня, ранним утром, мужчина проснулся после очередного утомительного сна, снял броню и побрёл на улицу. Отливая на стенку древней гробницы, мужчина всё пытался пошире открыть глаза и проснуться, и вдруг он обнаружил, что спросонья забыл свою тросточку, но при этом совершенно спокойно стоит на ногах.
Вернулся Фан Линь в самом наилучшем расположении духа. Постельный режим закончился. С одной стороны, это была великолепная новость, и первые пару десятков минут Фан Линь ликовал. От радости он даже обошёл весь храм вокруг... А потом уставший снова свалился в кровать и опять включил телевизор. Восторг прошёл; до полного излечения оставалось совсем немного.
А потом мужчина и вовсе пожалел, что вообще смог подняться на ноги, ибо Цинь Жуа, которая раньше ухаживала за девушкой в чёрном, придя как обычно ровно в полдень ярко улыбнулась, поздравила мужчину и поручила ему все свои обязанности. И если раньше для Фан Линя каждый раз было самым весёлым часом дня, когда служанка приносила ему завтрак и кормила девушку в чёрном, — удерживая её по рукам и ногам и через силу запихивая ложку с кашей в её глотку, пока сам мужчина наблюдал за всем происходящим уплетая содержимое своей тарелочки, как за весёлым представлением, — то теперь Фан Линь понял, какая на самом деле это была пытка. Для обеих участвующих в ней сторон.
Стоило ему поднять тарелочку с нефритовой ложечкой и посмотреть на девушку, как та одним взглядам дала понять мужчине, что будет брыкаться в десять, если не в сто раз сильнее, чем делала она это с Цинь Жуа.
Фан Линь покачал головой и закатал рукава.
Спустя десять минут мужчина, с кашицей в волосах, прижимал девушку локтем к земле; она скалилась на него как безумная, с каплями его крови и ошмётками кожи на белых зубках, а сам Фан Линь примерялся, как бы так выбить ей зубы, чтобы легче совать сквозь губы ложку...
Наконец он просто зарядил девушке ногой в живот, и когда та раскрыла рот, чтобы выдохнуть, немедленно залил в него содержимое тарелочки и сдавила её челюсть. Убедившись, что что-то из этой массы угодило не только в дыхательные пути, но и в глотку, мужчина немедленно отошёл от кашляющей и извивающейся на земле девушки и устало вздохнул.
Это было невозможно... Но следовало привыкать. Вскоре может так статься, что они с Цинь Жуа ещё долго друг друга не увидят...
Кстати говоря, подумал мужчина, поднимаясь на ноги. Надо будет на прощение пригласить её на ужин при свечах. Это было слащаво и ужасно банально, но, — размышлял он, шагая по коридору, — Цинь Жуа наверняка скажет да. Разумеется улыбаясь и показывая своей улыбкой, что считает всё это за банальную глупость, но в конце вечера может действительно так статься, что несмотря на всю ироничность её согласия у них действительно будет самый настоящий ужин при свечах, с соответствующим исходом... При том что соглашалась она чисто забавы ради.
Цинь Жуа была забавная девочка.
Фан Линь подумал об этом, предвкушая концовку такого вечера, а потом заставил себя спуститься с небес на землю, потому что сперва его ожидало дело куда менее приятное. Он завернул за угол и вошёл в комнатку с огромным окном в форме звезды. Там, в гробу на каменной платформе сидела Мая. Глаза девушки были закрыты. Рядом стоял и наблюдал за ней Ян Дао. Он повернулся к Фан Линю, и Фан Линю кивнул ему — мужчина исчез. Потом он подождал пару минут, пока глазки девочки не открылись.
— Я нашла... — сказала вдруг Мая и посмотрела туда, где стоял Ян Дао.
Но увидела Фан Линя.
— Мастер! — вскочила юная девушка и поклонилась ему.
— Пойдём выйдем, — быстро сказал Фан Линь и пошёл наружу помещения, прямо через окно, которое было на уровне земле. Мая растерялась и проследовала за ним. Они вышли на рыжий песок, под рыжее небо. Вокруг простиралось великое множество прочих гробниц, а вдали возвышалась
