Шрифт:
Закладка:
— Пойдем? — спросил он, кивком указав в сторону дома.
Прогулка у них сегодня, выход в город, как говорится. В поселок девушка не захотела, а в Геленджик — очень даже с удовольствием. От поселка на такси всего полчаса пути.
Возвращались они той же дорогой, какой и пришли. На тропинке у реки их ждали. Давид стоял на том самом месте, откуда Игнат сегодня утром утащил Лию в кусты.
Игнат не сразу его и узнал, настолько Давид изменился. Из худосочного паренька с нежными чертами лица он превратился в заматерелого мужчину с жестким взглядом. Высокий, крепкий, черты лица правильные, но загрубевшие на лагерных ветрах, волосы черные, как адова смоль, глаза синие, как дневное небо над Арктикой, такое же морозное и пронизанное ледяными ветрами.
Давид пристально смотрел на Игната, если он пытался его заморозить, то кое-чего добился. Игнату действительно стало немного не по себе. Давид производил сильное впечатление, отрицать это бессмысленно.
На Игната Давид смотрел с осуждением, а на Лию с презрением. Но из себя не выходил, накопившаяся в нем энергия для взрыва не рвалась наружу, но чувствовалась. А взорваться Давид мог. Драться он особо не умел, но этот недостаток с лихвой компенсировался его бешенством, которое находило на него в схватке с противником. Он запросто мог схватиться за камень, за нож. И пырнуть он мог ножом, Игнат знал как минимум два таких случая. В драках стенка на стенку. Насмерть Давид никого не зарезал, даже до реанимации дело не доходило, поэтому к ответственности его никто не привлекал. Да и кто бы его сдал? Пацаны с Виноградного любили драться, а стучать — нет. И в Морячке такая же правильная братва… Эх, были времена.
И сейчас не лучше. Но Игнат уже в этих сварах не участвует. Да и Давид вышел из глупого возраста. Хотя вряд ли поумнел.
— Ну, здравствуй!
Игнат понимал, что Давид руки ему не пожмет, поэтому пятерню ему не протягивал. И поздоровался сухо.
— Здравствуй, здравствуй… С Лией моей гуляешь?
Лия не вздыхала, даже головы не опустила, но ничего не сказала. Она сравнивала Игната с Давидом, и это сравнение было не в пользу Давида.
— Даже хуже.
— Что хуже?
— Для тебя хуже. Для меня лучше, — усмехнулся Игнат.
— А для нее? — Давид кивком указал на Лию.
Та в ответ лишь цокнула языком. Она-то яблоко раздора, но сейчас не время переводить на нее стрелки. Если Давид все знает, если он начал разговор с предъяв, то сначала нужно спросить с Игната, а потом уже выяснять с ней отношения. А спросить Давид мог, наверняка у него в заднем кармане джинсов находился кнопочный нож. А может, и под штаниной прячется.
— Нехорошо ты поступил, брат, — качнул головой Давид.
— Ну, во-первых, я не знал.
— А во-вторых?
— А во-вторых, я бы все равно закрутил с Лией.
— Влюбился?
— Может быть.
— Понимаю… Сам думал, что лучше биксы нет.
— Она не бикса! — угрожающе нахмурился Игнат.
С одной стороны, бикса — это всего лишь красивая девушка. Коза, бикса, чувиха. Но в уголовном мире биксами называют шалав и проституток…
— Ты много чего не знаешь, пацан, — едко усмехнулся Давид.
— Узнает! — резко глянула на него Лия.
— А я чистую девочку нашел. В Новороссийске.
— Флаг в руки! — Лия шлагбаумом опустила руку в западном направлении.
— Не знал, как тебе сказать. А теперь и говорить не надо, — одними губами усмехнулся Давид.
— Давай, давай! — Лия повторила жест.
— Зря ты с ней связался, — зло, но без наезда сказал Давид.
Повернулся к Игнату спиной, сунул руки в карманы и пошел, изображая полнейшее равнодушие к происходящему. А задний карман брюк оттягивало что-то похожее на нож.
Лия стояла не шевелясь. Давид поднялся вверх по склону, только тогда Игнат посмотрел на нее. Она вздохнула, заметив его взгляд, и побрела вдоль реки в сторону от моря. Остановилась возле знакомой ивушки, оперлась на ствол рукой. Игнат подошел, остановился напротив. Он ничего не сказал, но Лия почувствовала вопрос.
— Я с Молчаном жила, — тихо сказала она.
Игнат кивнул, принимая объяснение. Знал он, кто такой Молчан, фигура в уголовном мире серьезная. К тридцати годам он имел две ходки по воровским статьям, в тридцать шесть его короновали, а еще через два года убили где-то на Тайшетской пересылке.
А брали его здесь, в Морячке, на продаже краденого автомобиля взяли. Все это Игнат знал. А то, что сказала Лия, нет.
— В «Морячке» работала официанткой, а там, ты знаешь, блатные бывают. Какой-то урод докопался, Молчан заступился, ну и…
— Понятно.
— Два года с ним жила.
— Ну да.
В ресторане Лия работала, с блатными хороводила. Может, и сама блатная кошка. Есть в ней что-то такое зубастое и царапистое, хотя и не злое. Но развратное. Игнату как с добрым утром отдалась, под купальником кожа у нее загорелая, может, она не только официанткой работает. Девушка она красивая, и блатным нравится, и курортникам. Может, не зря Давид ее биксой назвал.
— А в прошлом году его закрыли.
— И убили, — кивнул Игнат.
— Слышал? — с интересом глянула на него Лия.
— Он же в законе, слухи распространяются быстро.
— И я сейчас в кабаке работаю. И сейчас там блатные… Думаешь, кто-то пристает? Нет!.. Уважают!..
— Я пристаю.
— А если судьба у меня такая?
— Какая?
— А Молчан, Давид… Ты!.. Или ты такая же судьба, как ветер в голове? — едко усмехнулась она.
— Только Молчан? Только Давид?
— Ну был еще один, до Молчана… Курортный… Мне тогда девятнадцать лет было, так мозги закрутил… С тех пор я курортников седьмой дорогой… Да и раньше обходила… — пожала плечами Лия. И вдруг жестко глянула на Игната. — А ведь ты думаешь, что я шмара какая-то!
— А давай сегодня в «Морячок» сходим?
— Зачем?
— А посмотрю!
— Как меня снимают?…
— А тебя снимают?
— А пойдем сегодня в «Морячок»!
Лия резко поднялась и, задев Игната плечом, взяла обратный курс. Догонять он ее не стал и домой отправился в
