– На моей кровати?

– Ну да, она такая удобная, и, когда я сижу на ней, думаю о тебе и папе и чувствую себя в безопасности… – Лицо Олли принимает самое умильное выражение, на какое она способна. По правде говоря, оно еще и нахальное.

– Ну да… потом расставь все по местам и складки на покрывале разгладь. В следующий раз собрания устраивайте в подполье, как революционеры. Девочки, до свидания. – И мама Олли выходит с недовольным видом.

– Короче, теперь я поняла, почему ты тогда предложила «Antica Roma», ты все повторяла, как там классно! Ты сама все проверила!

– Ну конечно! В общем, мы отправились туда к пяти часам, и он все классно устроил.

– А разве несовершеннолетним разрешают снять комнату?

– Ну, не знаю; он просто играл в футбол с сыном хозяйки, и тот ему помог.

– А-а-а.

– Это было прекрасно. Сначала мне было немного страшно и Джо тоже, потому что у него это тоже было в первый раз, и у нас все как-то неловко получалось, но в конце концов все пошло естественно… Потом мы заснули, и даже есть не хотелось. Это было в тот день, Олли, помнишь, я сказала тебе, что, типа, осталась у тебя ночевать, чтобы подготовиться к выступлению, помнишь? А утром мы суперски позавтракали, и к часу я уже была дома. Родичи ничего не заподозрили. Мне так классно было потом: легко как-то, и чувствуешь себя взрослой, и кажется, я никогда не смогу с ним расстаться…

– Ну да, как же, не сможешь с ним никогда расстаться… – злобно ухмыляется Олли и тут же получает пинок от Дилетты. – Ой, да что такого я сказала?

– У тебя вечно какие-то намеки.

– Да ты что, я всегда чистую правду говорю, никаких намеков. А ты, Ники? У тебя было с Фабио? Когда выступали рэперы?

– Ну, в общем, да… С ним. Когда выступали рэперы, да. У него дома, его предки были тогда в отпуске. Это случилось десять месяцев назад, после его концерта в одном ресторанчике в центре. Он был на седьмом небе от удачного выступления и от того, что я с ним. Он тоже все приготовил заранее… в гостиной – полумрак, два бокала с шампанским. Между прочим, я впервые его тогда попробовала. Очень вкусно. И тихо звучали его последние клипы. Для него, похоже, это было не впервые. Он вел себя уверенно, но так, что я чувствовала себя в безопасности. Он говорил, что я – как лучшая на свете гитара, на которой можно играть без настройки, настолько гармония совершенна…

– В общем, обычные прибамбахи! – Это снова Олли.

И тут повисает тишина. Дилетта еще сильнее сжимает в руках подушку. Ондэ смотрят на нее выжидающе.

– А я никогда еще этого не делала. Я жду человека, с которым я почувствую себя в трех метрах над небом, даже в четырех. Или пяти. Нет, шести. Я не хочу, чтобы это произошло случайно, и совсем не хочу, чтобы мы на следующий день расстались.

– Да при чем тут это? Ты хотя бы узнаешь, как чувствуешь себя после… здесь главное – любить друг друга, и все. И не думать о будущем.

– Ну и фразочка, Эрика!

– Да это же правда! Дилетте надо попробовать, ведь сколько парней за ней бегают! Целая туча!

– Да их пруд пруди!

– Слушайте, я бы хотела встретить одного. Единственного.

– Ну, уж один у меня точно для тебя есть!

– Кто?

– Ванильный рожок с кокосом! Ондэ, вперед!

– У меня есть идея получше… Никто из вас такого еще не пробовал.

– А что это?

– Совсем не то, что вы подумали… Это кое-что совсем новое… Идите за мной!

Олли спрыгивает с кровати и выходит из комнаты. Ники, Эрика и Дилетта, переглянувшись, ее догоняют. И разумеется, никому не пришло в голову разгладить складки на покрывале.

Глава четвертая

Огни в городе еле светят. Когда у тебя плохое настроение, все кажется не слава богу, все предметы приобретают какие-то новые очертания. Становятся другого цвета, меняют форму и объем, и от всего воротит. Алессандро медленно едет по городу. Олимпийская деревня, площадь Эуклиде – он делает большой крюк, – корсо Франча. Он смотрит по сторонам. Бросает рассеянный взгляд на мост. Подумать только, сколько идиотов на свете. Обязательно надо что-нибудь написать на мосту, испортить перила. Вот, например: «Булочка моя, я тебя люблю». Ради чего все это? Из любви… Любовь… Вот, попросите Елену рассказать вам о госпоже Любви. Эй, госпожа Любовь, куда вы запропастились?

В темном углу моста стоят, обнявшись, двое. Влюбленные голубки. Алессандро гудит им и, открыв окно, кричит: «Давайте – давайте, наслаждайтесь жизнью, пока один из вас не устроил кидалово!» – и со всей силы давит на газ, несется вперед, обгоняя пару – тройку машин и проскочив на желтый свет. Вниз по корсо Франча, а потом по виа Фламиния, но у следующего светофора замечает машину карабинеров. Красный свет. Алессандро останавливается. Двое карабинеров спокойно болтают: один – по телефону и все время смеется, второй – с какой-то девицей. Может, остановил ее для проверки документов, а может, это его подруга, она пришла сюда, зная, что он сегодня дежурит. Но тут этот второй чувствует, что за ним наблюдают. Он поворачивается к Алессандро. Смотрит на него. В упор. Алессандро медленно поворачивает голову, делая вид, что его очень интересует, не поменялся ли свет на светофоре. Нет, все еще красный.

– Извините… – Дррр. Дрррр. Рядом останавливается скутер, на нем сидит парень и сзади – девушка с длинными волосами. У него накачанные мускулы, проступающие сквозь плотную голубую майку. – У меня к тебе есть вопрос.

Алессандро высовывается из машины.

– Да, слушаю.

– Просто ты что-то орал нам, когда мы стояли на мосту рядом с корсо Франча: так что тебе было надо?

– Да нет. Извини, вы не так поняли. Это я кричал одному типу, который еле полз впереди.

– Да ты, лох, не делай из меня идиота, понял, нет? Никого там перед тобой не было, и благодари Бога, что тут карабинеры, и в следующий раз не выпендривайся, а то плохо кончишь… – Он не дожидается ответа и, посмотрев на светофор, где зажегся зеленый, сильно газует и исчезает из виду.

Алессандро потихоньку трогается. Карабинеры по-прежнему заняты своими делами: один, выкурив сигарету, берет у девушки жвачку,