О, она почти физически ощущала, как мама взволнованно смотрит на нее сверху. Мама скончалась до первого сезона Фелиции, но, определенно, почувствовала — или как это там называется у мертвых, — что средняя дочь не сможет найти мужа.

Многие сочтут, что она должна благодарить Бога за возможность создать семью. Положение старой девы всегда унизительно, его надо стараться избежать любым способом. Фелиция убеждала себя, что пока ей это не грозит и у нее все в порядке.

Но ведь пройдет время, сестры и кузен найдут пары, у них родятся дети, станут бегать по дому и весело смеяться, а ей предстоит сидеть в кресле и вязать носки племянникам и племянницам. Воображение очень живо представило ей картину безрадостного будущего.

— Возможно, он не такой уж и страшный, — подала голос Джинни и неуверенно улыбнулась. — Я помню, мама рассказывала, каким он был милым ребенком, как учил тебя ходить, вы тогда много смеялись.

— Ну, разумеется! — Корнелия всплеснула руками. — Как я могла забыть! Мама говорила, что ты ходила за ним по пятам и начинала плакать, когда он выпускал твою руку.

Возможно, так и было, но какое это имеет отношение к происходящему?

Образ Исайи трехлетней давности уже стерся из ее памяти, не говоря уже о далеком детстве. И это мамины воспоминания, она их любила, дорожила ими. А Фелиция любила маму, и даже теперь, когда они существовали в разных мирах, разделенные границей между смертными и бессмертными, она хотела ее порадовать.

Да, маме было бы приятно, что дочь выполнила ее заветное желание, но причина не только в этом. Не только в маме, но и в Джинни. Фелиция точно знала, что сестра не будет счастлива рядом с таким человеком, как виконт Скарсфелд.

Она решительно встала и расправила складки на юбке.

— Хорошо. Я поеду к нему на север.

— Нет, я поеду. — Джинни храбро вскинула голову, готовая пожертвовать собой ради сестры. — Так будет правильно. Возможно, что у нас создалось о нем превратное впечатление, кроме того, он мог измениться за прошедшие годы.

Конечно, было бы справедливо позволить виконту выбрать между Джинни и Фелицией. И конечно, в таком случае он выберет Джинни. А Фелиция будет свободна от обязательств, но получит взамен чувство вины.

— Вот не думала, Джинни, что ты отберешь у меня единственную возможность выйти замуж. Ты красивая и получишь дюжину предложений, любое из которых сможешь принять, когда пожелаешь.

Питер открыл было рот, но Фелиция шикнула на него и сурово посмотрела.

— Прошу, дай мне шанс встретиться с лордом Скарсфелдом. Если он меня отвергнет, настанет твой черед. — Фелиция замолчала и задумалась. Он вполне может ее отвергнуть, ведь он не обратил на нее внимания на балу у леди Ньютон.

Впрочем, одно дело быть не замеченной на светском рауте и совсем другое — оказаться неугодной в роли невесты. Такое унижение будет сокрушительным.

— Он не отвергнет тебя, Фелиция, — мягко произнес Питер, словно прочитал ее мысли. — Мне дали понять, что жена нужна ему срочно. Если ты согласишься, то через пару недель станешь леди Скарсфелд.

«Я смогу, я выдержу», — твердила про себя Фелиция, а вслух произнесла:

— Это замечательно. Меня ждет увлекательное приключение.

Ложь принесла пользу: на личико Джинни вернулись краски. Возможно, в ее словах окажется хоть толика правды. Отношение человека к жизненной ситуации способно сделать ее как благом, так и проклятием.

Они не раз вместе с Корнелией попадали под дождь и поглядывали на затянутое тучами небо. Сестра ворчала и ругала отвратительную погоду, а Фелиция с наслаждением слушала, как капли отбивают ритм по ткани зонта.

Она справится и с этой ситуаций, сохранив на лице улыбку.

Исайя стоял в центре гостиной и, поворачиваясь по кругу, оглядывал комнату критическим взглядом. Какой она может показаться увидевшей ее впервые женщине, на которой он собирается жениться?

По его личной оценке, помещение было приветливым, несмотря на размеры. Деревянные панели на стенах отполированы до блеска. Камин такой огромный, что пламя его заливает светом и теплом всю комнату, на полу рядом лежит красный с золотом ковер. Все и величественно красиво, и в то же время уютно. Здесь прошло его детство. По широким перилам лестницы, что ведет на второй этаж, он весело скатывался, когда был ребенком. На просторной площадке с витражами в высоких окнах, сквозь которые пробивались лучи солнца и ложились на пол причудливым цветным ковром, он любил играть.

На одном из стекол заметная трещина. Она осталась с той поры, когда он, ребенком, решил, что будет неплохо пробить мечом дырку в окне, чтобы в дом могла залететь птица. Мама тогда взъерошила волосы на его голове и заверила, что беспокоиться не о чем, а через неделю купила двух волнистых попугайчиков. Окно решили не ремонтировать, сочли, что дефект стал интересной и памятной особенностью.

Исайя закусил губу и покачал головой. О том времени лучше не думать, ведь сладостные воспоминания неотвратимо сменятся горькими.

Дом стал мрачным и скучным, словно перенял привычки хозяина. Только ради Абигейл всегда поддерживался огонь в камине, и в нем весело плясали языки пламени, стены украшали великолепные картины, а в вазах по всему особняку стояли цветы или заменявшие их в это время года хвойные ветки. Он делал и сделает все, чтобы сестра понимала, как она любима и дорога ему. Именно ради нее, ради возможности и дальше заботиться о ней, не отпускать от себя, он готов жениться на почти незнакомой женщине. Прошло уже десять дней с момента получения письма от лорда Кливертона, в котором он сообщал, что одна из сестер готова исполнить волю матери и выйти за него. Обстоятельства вынуждают отказаться от соблюдения некоторых традиций и пышных торжеств по случаю венчания. Интересно, как к этому отнесется мисс Пенниджонс? Поймет, что им нечего праздновать, их соединила не любовь и даже не дружба? Он испытывал к ней чувство благодарности. Он понятия не имел, как она выглядит, не мог ценить ее за красоту или, например, остроту ума. Будущая супруга может оказаться скучной или, напротив, очаровательной и прелестной. О девочке, с которой он играл, у него остались смутные и обрывочные воспоминания из детства: он сжимает в руке крошечную ладошку, малышка ползает за ним, стараясь догнать, и громко плачет, если отстает. Теперь известно, что ее имя Фелиция. Он, разумеется, понятия не имел, как зовут всех сестер Пенниджонс, но, к счастью, они были указаны в письме, которое