Она выдернула из его рук свёрток и затолкала в корзину. Помощник мясника широко ухмыльнулся – один из его клыков отсутствовал.

– Я заскочу, и мы увидимся, а? Как тебе такая мысль?

– Лучше не стоит. Если хотите, можете передать со мной весточку Лиззи. Она ведь ваша душечка, да?

Его ухмылка потускнела:

– Ну, я бы не сказал прямо, что душечка…

– А вот она бы сказала.

Поджав губы, Элеонора вышла и затерялась в толпе.

Когда девушка вернулась, Лиззи ждала у чёрного хода. Покусывая ногти, она смотрела, как Элеонора снимает и вешает на гвоздь свою шляпку и стягивает перчатки.

– Слава богу, – проговорила Лиззи наконец. – Мисс Элеонора благополучно пережила поход на улицу без сопровождения и вернулась к нам целая и невредимая! Какое, чёрт побери, облегчение!

Элеонора глубоко вздохнула.

– Очень мило с твоей стороны, Лиззи, – ответила она спокойно.

– Жаль, некому вынести тебе твои носилки.

– И правда жаль.

Элеонора подхватила свой сундучок с рабочими принадлежностями. В широком деревянном ящике, больше похожем на корзину, лежали старые тряпки, жестяные банки с полиролью и огромная перьевая метёлка для пыли. Вешая метёлку себе на запястье, Элеонора чувствовала, как Лиззи смотрит на неё, и мечтала о том, чтобы как следует стукнуть девушку по голове.

– Ну? – резко спросила Лиззи.

Элеонора напустила на себя то самое невинное выражение, которое Лиззи так ненавидела:

– Что, прости?

Подбородок Лиззи дёрнулся:

– Что он сказал?

Элеонора вспомнила ухмылку Лиззи, когда стало понятно, что Лея не задержится с ними надолго, и её охватило странное злорадство. Она постаралась, чтобы на лице ничего не отразилось. Больше никаких ухмылок.

– Извини, о ком ты?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я, чёрт возьми! О Берти, конечно! Он просил мне что-то передать?

– Тот высокий парень с тёмными волосами? Он спрашивал, новенькая ли я.

Лиззи отдёрнула руку ото рта. На пальце выступила кровь.

– Ты о чём?

Элеонора честно смотрела на неё широко распахнутыми глазами, но внутри ликовала.

– Он просто хотел узнать, виделись ли мы раньше. Я сказала, что нет.

Оставив Лиззи тревожиться о произошедшем, Элеонора стряхнула пыль с юбок и поднялась по лестнице, ступая совсем тихонько. Второй этаж. Длинный тонкий ковёр заглушал звук её шагов, когда она кралась по пустому коридору. Нетронутые чехлы для мебели и закрытые ставни придавали дому атмосферу тяжёлой неподвижности, но, по крайней мере, на втором этаже было прохладнее.

Пять минут в библиотеке – вот всё, что ей нужно. Всего пять минут – насладиться запахом старых книг, – и гнев истает. Элеонора пригнулась и скользнула внутрь. В дневном свете библиотека казалась меньше, но в солнечных лучах ярко искрились нити старого персидского ковра и золотое тиснение на корешках книг. Этот зал был сундуком, и все сокровища были прямо здесь.

Девушка подошла к ближайшей полке с книгами и вытащила старый дневник путешественника. Только пять минут.

Дверь за её спиной открылась, и Элеонора резко обернулась.

На пороге стоял мистер Пембрук.

Девушка не удержалась – попятилась, прежде чем сумела остановить себя. Нет, ей не удастся просто проскользнуть мимо – он всегда был крупным мужчиной и стал ещё больше, поглощая все эти ужины, которых она никогда не сможет себе позволить. Как только кто-то вроде него мог быть женат на такой доброй великодушной леди, как миссис Пембрук? Этого Элеонора никогда не могла понять. Наверное, когда-то он был красивым, но теперь его волосы липли к потному лбу, а лицо было толстым, одутловатым, и глаза блестели, как гнилые фрукты, когда он окинул девушку взглядом. Даже днём от него разило бренди.

Руки сами собой сжались в кулаки. «Как он смеет? – думала девушка. – Как смеет вообще показываться? Лею уволили сегодня, и она носила его ребёнка».

Лея, придумавшая Элеоноре глупое прозвище и научившая, как оборачивать резкость Лиззи против неё самой же. Её уволили – без рекомендаций, незамужнюю, с ребёнком, которого она даже не желала. Теперь Лея не сможет найти работу, и никто не позволит незамужней матери снять приличную комнату. Деньги у неё скоро закончатся, а ей даже негде будет жить, и если что-то с ребёнком будет не так – Лея даже не сможет позволить себе услуги врача. Одному Богу известно, куда собиралась теперь отправиться Лея и что намеревалась делать. Мистеру Пембруку было всё равно. Он шагнул в библиотеку, сунув большие руки в карманы своего блестящего жилета. Взгляд его лягушачьих глаз был беспечным, словно у ребёнка, и он насвистывал какой-то мотивчик. Ненависть Элеоноры была так сильна, что казалось, воспламеняла кровь.

Завидев её, хозяин дома прекратил свистеть.

– А-а, – протянул он. – Элла.

Девушка заставила себя присесть в реверансе. Он ведь всё ещё был хозяином этого дома, и она не могла позволить себе беспечность. Если Элеонору выкинут на улицу без рекомендаций, ей тоже будет некуда идти.

Ворот его рубашки был безукоризненно белоснежным. Атласный шейный платок блестел. Тёмный костюм был вычищен и выглажен. Лея сделала всё это днём раньше. Она сама настояла, что соберёт его вещи и разложит его одежду, надеясь, что застанет его в комнате. Наверное, это был бы последний день, который Элеонора и Лея могли бы провести вместе, если бы Лея не попыталась выпросить у Пембрука денег – на его же ребёнка. Но трус не явился домой прошлой ночью, и теперь Леи в особняке не было.

– Что ты делаешь с этой книгой?

– Я… ставила её на место, сэр, – солгала Элеонора, заставляя свой голос звучать смиренно.

– Что ж, не буду мешать.

Он кивнул на полки, всё ещё стоя на пороге. Элеонора развернулась и аккуратно поставила книгу на место, чувствуя странный стыд. И она почти физически ощущала, как Пембрук смотрит на неё.

– Скажи мне, Элла, – медленно проговорил он, когда девушка обернулась. – Сколько тебе лет?

– Семнадцать, сэр.

Его брови поползли вверх, словно она не жила в его доме больше семи лет.

– Как же ты выросла.

Элеонора промолчала. Ей отчаянно хотелось помыть руки.

Мистер Пембрук прошёл к креслу и сел.

– Знаешь, а я ведь всё ещё помню, как ты сидела у меня на коленях. Иди сюда. Порадуй старика.

Он похлопал себя по колену. Элеонора стиснула свой сундучок, держа его, точно щит. Всю её наполняло отвращение и страх, окутавший её, словно тяжёлый дым от горящего угля.

«Не позволяй ему прикасаться к тебе», – предупреждала Лея.

Элеонора просто не ожидала, что всё начнётся так быстро – а ведь даже дня не прошло с тех пор, как подругу выгнали.