Пока остальные ученики направились в дортуар, где в зале для них была приготовлена холодная трапеза, Никс поспешила в противоположную сторону. Есть ей не хотелось. Она подошла к одной из четырех лестниц, ведущих вниз с седьмой террасы на предыдущую, где, вероятно, шестилетки уже приступили к трапезе.

Хотя окружающий мир для нее тонул в тенях, девушка не замедляла шаг. Даже без палочки она двигалась быстро. Половину своей жизни Никс прожила в обнесенной стенами Обители. К этому времени она уже знала все закутки и проходы. Количество шагов, повороты и лестницы, прочно высеченные у нее в сознании, позволяли ей относительно легко перемещаться по территории школы. На границе ее сознания тикал бесшумный счетчик. Время от времени девушка непроизвольно протягивала руку, прикасаясь к резной плитке, деревянной опоре, каменной колонне – постоянно подтверждая свое местонахождение.

Спускаясь по лестнице, Никс мысленно представляла себе обширные просторы Обители Брайк, возвышающейся подобно ступенчатой пирамиде из болот Миррской трясины. Нижняя терраса школы, возведенная на основании из вулканической породы, одном из немногих прочных мест среди топей и заболоченных лесов, простиралась на целую милю. По времени создания школа была второй во всем королевстве Халендия – старейшая находилась в пригородах его столицы Азантийи, однако Обитель по-прежнему считалась самой строгой и требовательной вследствие своего уединения. Ученики проводили в Брайке все девять лет обучения, начиная с самой нижней террасы, где размещались первогодки. Далее классы становились все меньше и меньше, соответствуя сжимающимся террасам школы. Тех, кому не удавалось подняться вверх, с позором отсылали обратно к родителям, однако это не останавливало нескончаемый поток детей, прибывавших сюда на кораблях и лодках со всего Венца. Тех, кому посчастливилось дойти до девятой террасы, ждали почет и положение в обществе. Перед ними стоял выбор: продолжать обучение в одной из нескольких алхимических академий, где их познакомят с глубинными тайнами мира, или поступить в религиозный орден и посвятить себя высшему благочестию.

Спустившись на третью террасу, Никс оглянулась на возвышающуюся позади школу. На погруженной в полумрак вершине горели два огня, настолько ярких, что их мог различить даже ее затуманенный взор. Один костер дымился алхимическими тайнами; другой испускал облака священных благовоний. Говорили, что своей формой и этими огнями Обитель повторяла вулканическую вершину в самом сердце Миррской трясины, окутанную парáми гору Кулак. Кроме того, поднимающийся в небо дым отпугивал обитателей изрезанных пещерами склонов горы, гигантских летучих мышей, не подпуская их близко. И тем не менее в зимние сумерки крылатые создания время от времени появлялись из низко нависших туч. От их пронзительных криков перво- и второгодки первое время в страхе бросались к своим учителям, братьям и сестрам, но затем постепенно привыкали к ним и переставали обращать внимание.

К сожалению, Никс не могла сказать то же самое про себя. До сих пор от жутких криков у нее начинало колотиться сердце, а голова вспыхивала огнем. Ну а когда она была совсем маленькой, новичком-первогодкой, ужас захлестывал ее, повергая в обморок. Однако сейчас ей было нечего бояться. На дворе была середина лета, и то ли из-за яркого солнца, то ли из-за жары гигантские летучие мыши держались подальше от краев болот, поближе к своим мрачным пещерам на склонах Кулака.

К тому времени как Никс наконец спустилась на самую нижнюю террасу Обители, стыд и смущение утихли до тупой боли в груди. Девушка потерла синяк на локте, напоминание о том, что впереди еще будут неприятные последствия.

Но до этого Никс хотела хорошенько успокоиться, и посему она спешила в единственное место, где могла это сделать. Выйдя за ворота школы, девушка оказалась на торгу Брайка. Убогая деревушка ютилась под стенами Обители. Брайк кормил школу, обеспечивая ее всем необходимым. Каждое утро сюда привозили товар; сюда же тянулись вереницы тех, кто работал горничными, слугами, посудомойками и поварами. Никс, в возрасте шести лет попавшая в школу служанкой, какое-то время считала, что та же судьба ждет и ее.

Оказавшись в деревне, девушка продолжала свой путь так же уверенно. Она не только отсчитывала свои шаги по кривым улочкам, но и вслушивалась в ритмичный стук, доносящийся из Кузнечного ряда слева. Постоянный звон помогал ей держать нужное направление. Нос впитывал запахи едкого дыма и острых специй рынка, где под полуденным солнцем уже жарились угри и другая рыба. Даже кожа Никс ощутила ставший более плотным и влажным воздух, сообщивший о том, что она добралась до околицы Брайка. Здесь каменные особняки, стоявшие ближе к школьным стенам, уступили место более скромным деревянным домам и сараям, крытым соломой.

Однако Никс продолжала идти дальше до тех пор, пока ее мир не наполнился новым запахом. Это был тяжелый туман мокрой шерсти, сладковатого навоза, вытоптанного грунта и сернистых испарений. Подойдя ближе и окунувшись в эти сочные запахи, девушка почувствовала, как страхи спали с плеч.

Это был ее дом.

Появление Никс не осталось незамеченным. Ее встретил трубный рев, которому вторили другие такие же. Чьи-то чавкающие шаги устремились ей навстречу.

Никс двигалась вперед до тех пор, пока ее руки не нащупали сложенную из камней ограду, обозначающую границу загона для буйволов на краю болота. Тотчас же в ее сторону направилось тяжелое шарканье, сопровождаемое шумными вздохами и жалобным мычанием, словно огромные животные считали себя виноватыми в длительном отсутствии девушки. Никс подняла руку, и ей в ладонь уткнулась влажная морда, покрытая холодной флегмой. Большие раздувающиеся ноздри нежно обнюхали ее пальцы. По размерам и форме морды девушка сразу же узнала, кому она принадлежит, точно так же, как узнавала деревню и школу.