Да, джазист! В детском парке резвится джаз! Все, как говорится, ясно. И почему под «грибками» воркуют пары, и почему в «шлюпках», тихо и плавно качаясь, сидят усатые дяди, и почему те, которым по праву должен принадлежать парк, развлекаются столь своеобразно…

В самом глухом, запущенном углу парка стоит какое-то деревянное сооружение с огромными, лабазными замками на дверях. Судя по архитектуре, это, должно быть, цирк. Давно уже замки покрылись коростой ржавчины. Позарастали стежки-дорожки к окошку администратора. Уже три года, как не слышится из пристроек трубный львиный рев и оптимистическое ржание вальсирующих лошадей, не раздается под куполом щелканье шомпольера. А ведь в свое время все это было. И львы. И лошади. И шомпольеры.

Но однажды на манеже разыгралось непредугаданное представление. Пришла молчаливая комиссия и предъявила ордер на выселение зверей. При этом члены комиссии многозначительно указывали на почерневшие стены, подгнившее основание и купол, который обещал обрушиться не завтра, так послезавтра… Цирк закрылся. Городские и республиканские организации молчаливо ожидают, когда здание рухнет, чтобы затем приступить к капитальному ремонту.

Безрадостную судьбу цирка разделяет и городской драматический театр. Правда, здесь нет отпугивающих лабазных замков. Их просто некуда вешать…

Преодолев известковые и кирпичные кручи, мы прошли внутрь здания и завязали разговор со сторожихой:

— Это и есть театр?

Сторожиха горестно вздохнула:

— Это не театр, а страдание. Грех один. Сколько лет строят — и ни с места! А теперь вообще все прикрыли…

Тем временем коллектив театра ведет кочевой образ жизни, переезжая из города в город, со сцены на сцену. Словом, жизнь его полна неподдельного драматизма.

Перебрав в памяти строящиеся, недостроенные и расстроенные культурные объекты, особое место окшанцы отводят районному Дому культуры. Здесь иногда можно посмотреть концерт и чаще, чем иногда, потанцевать. И вот в выходной день они с милой надеждой подходят к дверям дома. Но двери… заперты на замок. К ним даже не приколота утешительная записка типа: «Приду через четыре часа. Директор». Не приколота потому, что дом закрыт весь день. Нет, право же, у окшанских деятелей культуры существует какая-то нездоровая страсть к замкам!

Есть в южном городе Окшанске краеведческий музей. Две допотопные карликовые пушки встречают вас у подъезда. И невольно вспоминается старая солдатская песня: «Зададим гостям пирушку, зарядим картечью пушку!» Вы медленно ступаете по лестницам и попадаете в зал, который вас сразу же отбрасывает на несколько тысячелетий назад. Мастодонты, динозавры, археоптериксы… Работники музея тяготеют к бородатой старине. В музее можно узнать о скифо-сарматах, но абсолютно ничего о современных окшанцах. Сотрудники бережно забинтовали трещины в бивнях мамонта, но не нашли кнопок, чтобы получше приколоть к стенду несколько пожелтевших фотографий передовых колхозников… В центре одного из залов стоят, несомненно, ценнейшие реликвии — знамена «времен Очакова и покоренья Крыма». Но, сколько вы ни оглядывайтесь, не найдете здесь ничего, говорящего об… Октябрьской революции, гражданской войне, наконец, Великой Отечественной войне. Хранители музея почему-то хранят молчание и о промышленности большого, красивого города. Так и хочется спросить уважаемых краеведов: «Какое нынче тысячелетие на дворе?» И вот, представьте, каково-то горожанам при такой ситуации. Где, спрашивается, им развлекаться, отдыхать, духовно расти, повышать уровень? Рано или поздно, но в окно постучится осень. И осыплются каштаны. И закроются парки. Прибавятся к вышеперечисленным новые замки. Что останется для горожан, кроме нескольких небольших ведомственных клубов и одного кинотеатра?

Мороженое и «Напий для диабетиков»…

ВЕЧНЫЙ ШАХ

То, о чем мы хотим рассказать в последующих строках, вероятно, хорошо знакомо тысячам читателей шахматных репортажей. Когда в Концертном зале Чайковского или Центральном клубе железнодорожников проходят всесоюзные битвы на клетчатых полях, болельщики охвачены неописуемой шахматной горячкой. Их много, этих темпераментных озабоченных людей! Они сидят в партере и амфитеатре, па балконах и просто в проходах на ступеньках. У каждого на коленях портативная доска, под рукой блокнот с записью партии лидеров турнира. И в голове зреет тот самый решающий ход, до которого почему-то никак не додумается чемпион.

Это счастливчики, баловни фортуны. Они всеми правдами и неправдами сумели достать себе билет. А сколько ревнителей ферзевого гамбита или ладейного эндшпиля толпится у подъезда в ожидании контрамарок! Сколько их в эти драматические минуты приникло к радиоприемникам и телевизорам! Статистика скрупулезно подсчитала, что шахматный легион в нашей стране насчитывает два миллиона всадников, умеющих пришпорить ретивых деревянных коней.

Именно из этих всадников вырастают те люди, которые приносят своему городу, своей республике, всей нашей стране почетные золотые медали и лавровые венки славы. Недаром во время закрытия турниров спортивные руководители, обронив горючую слезу, произносят ласковые, трогательные слова:

— Вы наша гордость!.. Вы наша радость!.. И мы обязаны всемерно… И мы должны всячески…

При этом, очевидно, в силу торжественности момента никто не уточняет, что именно спортивные руководители «обязаны всемерно» и «должны всячески».

Попробуем взять на себя смелость уточнить эти детали.

«Клубы четырех коней»

Шахматная секция васюкинцев, описанная в романе «Двенадцать стульев», помещалась в тесном коридоре управления коннозаводства. Тем не менее, не смущаясь этими обстоятельствами, васюкинцы назвали свою скромную секцию поэтично и выразительно: «Клуб четырех коней». Они мечтали об ослепительных перспективах, и перед их умственным взором возникал уходящий в голубое небо стеклянный дворец шахматной мысли. В каждом его зале, в каждой комнате сидели вдумчивые люди и играли в шахматы на инкрустированных малахитом досках.

Казалось бы, бесприютные шахсекции канули в безвозвратное прошлое. Но нет, существует еще «Клуб четырех коней»! Именно так называют московские шахматисты неприветливое помещение, которое они арендуют у фабрики «Красная швея».

Забредшего сюда энтузиаста прежде всего встречает хмурый взгляд гардеробщицы.

— Ну вот, опять набилось полное фойе! Мыслители! Куда комендант смотрит?!

По вечерам в помещении, где происходят жаркие турниры, тесно, негде пешке упасть. На столиках не сразу сыщешь место, и тогда на помощь энтузиасту приходит верный друг — портативная шахматная доска, предусмотрительно захваченная из дому. Где уж тут до той плодотворной атмосферы, которая должна окружать творцов новой дебютной идеи!

А ведь жаждущих проникнуть в этот клуб, чтобы участвовать в квалификационном турнире, посмотреть на игру мастеров, коллективно разобрать острую партию недавнего матча чемпионов, очень и очень много. И всем им страстно