— Хорошо, — покладисто кивнул Виноградов. Он всегда нюхом чуял неприятности, и сейчас был именно тот случай.

— Побудешь? — повернулся он к напарнику.

— Нет проблем, — оправил складки под ремнем Мартыненко.

До кабинета шли молча.

— Присаживайтесь!

В офисе со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось — только пепельница была полна окурков, да немытые кофейные чашки громоздились на подоконнике. Обычно это все прибирала Машка.

— Я подумал, вам это важно знать… Может коснуться… Хотя вряд ли, но…

Владимир Александрович молчал.

— Сегодня ночью Марья, моя секретарша… Она покончила с собой. — Постепенно Цадкин обретал уверенность в себе. — Мы высадили ее у дома, а в три часа позвонили родители: поужинала, пожаловалась на усталость, попросила не беспокоить… Случайно увидели — уже поздно, «скорая» констатировала смерть. Пыталась там что-то сделать… Но — поздно.

— Снотворное?

— Да какая-то гадость…

— Записка?

— Да. Родители отдали — я ведь там как родной был. — Цадкин невесело усмехнулся. — Вот.

Он протянул Виноградову аккуратно вырванный из блокнота листок:

«Я ни в чем не виновата».

— Подписи нет… Это бывает, — возвращая записку, зачем-то сказал Владимир Александрович.

— Я знаю ее почерк. Я вообще ее с детства знаю — Машкина мать работала вместе с моей женой. С первой… — Цадкин говорил, не обращаясь к собеседнику. Сам с собой. Для себя. — Да! Я с ней спал — но это не главное. Не главное! — президент был на грани истерики и уже не замечал Виноградова.

— Выпейте чего-нибудь… Есть у вас?

— Что? A-а… Да-да! — Цадкин встал и направился к одному из стеллажей, но по пути задел лежавшую на самом краешке секретарского стола книгу в затрепанном глянцевом переплете. Он автоматически нагнулся за ней, прочитав на случайно раскрывшейся странице:

«Это что за волна?

Это птицы летят…

Это в небе погасла звезда!»

— Надо же, японская поэзия… впрочем, наверное, это по программе — сейчас в университете черт-те что проходят. — Андрей Леонидович уже вполне овладел собой и, наливая в пузатые рюмки коньяк, чувствовал себя уверенно.

— Валентин Сергеевич в курсе? — поинтересовался Виноградов.

— Да. Там сейчас. Бублик за ним поехал, сюда привезет.

— Андрей Леонидович…

— Да?

— Андрей Леонидович, Марья не брала валюту, — собственно, капитан сейчас делал то, что решил еще ночью.

— Валюту?.. А почему вы так думаете? — Цадкин очень внимательно изучал собеседника, отставив пустую рюмку.

Виноградов ожидал несколько иной реакции.

— Почему? Почему… Вы доллары нашли?

— Нет.

— А где они, знаете?

Цадкин молча смотрел на него, поэтому Владимир Александрович продолжил:

— Вот! Ровно тысяча.

Он выложил на стол перед президентом фирмы чуть помятый за ночь конверт:

— А кто украл — хотите скажу? — они смотрели друг другу в глаза, и Виноградов стремительно терял самообладание. Выпитый коньяк внезапно отяжелил голову. — Или неинтересно?

— Интересно.

— Тогда скажу. Бесплатно! — Он уже почти не жалел о том, что сделал: — Все очень просто. Я нашел конверт на лестнице, на первом этаже, у самого холла — там такой щит электрораспределительный, высокий довольно, собака… Сверху, в глубине — так, что с моим ростом не дотянешься… Все уверяли, что офис никто не покидал, так? Нет оснований не верить. Но один-то — точно выходил! А? Не поняли? Валентин Сергеевич — он же за мной пешком спускался, ножками! А мог и по интеркому вызвать, а?

— Продолжайте.

— А что продолжать? Валюту украл он. Пока шмонали помещение, конверт был при нем, потом Валентин Сергеевич скинул его по пути за нами, а потом уже с чистой душой позволил себя обыскать…

— А я знаю.

— Что — знаете?

— Я знаю, что конверт с валютой взял он… Впрочем, это нисколько не умаляет ваших дедуктивных способностей! — почувствовав, как изменился в лице Виноградов, поспешил добавить Андрей Леонидович. — Все верно! Серьезно, я никак не ожидал от милицейского капитана…

— Я не понял.

— Хорошо. Это, в общем, сугубо внутреннее дело фирмы. Но раз уж так получилось…

Он плеснул на донышко рюмок еще понемногу:

— Будем здоровы!

— Попытаемся…

Цадкин рассмеялся:

— Вы мне положительно нравитесь. Я вас на работу возьму, в помощь Валентину Сергеевичу, а?

— Я слушаю, — напомнил Виноградов.

— Хорошо! Месяца три назад началась ерунда: фирма теряла контракты, банк отказал в ссуде… В прессе прокатили, два раза налоговая приезжала — прямо в точку. Ясно, кто-то упорно очищал от нас рынок, причем пользовался информацией… скажем так, для узкого круга. Утечка шла отсюда, — президент обвел рукой свой офис. — Сергеич своими ментовскими методами определил, что и без него было понятно…

Цадкин затянулся сигаретой и продолжил:

— Худо-бедно — узнали и конкурента… но это тебе не важно! Важно, что никак было не вычислить «дырку», через которую все вытекало. Ну вот, вчера после обеда твой бывший коллега и предложил сделать «подставку». Все вы, ищейки, одинаковые: глаза горят, руки трясутся! Говорит, как увидел, что жена конверт с баксами в сумке оставила, осенило: такой случай раз в сто лет…

— Да уж, такой случай…

— Ну я дал ему добро… Как уж он там конверт из сумки вытащить ухитрился — не знаю. Детали меня, в принципе, не интересовали — я как раз для таких случаев ему и плачу, между прочим!

— А потом?

— Потом, перед самым уходом, я супругу попросил сотню баксов разменять. Она сунулась в сумочку… Дальше вы знаете.

— А что это были за бумаги? Ну, те, которые нашли?

— Какая разница? — Цадкин непонимающе уставился на Владимира Александровича. Тем не менее счел возможным ответить. — Распечатки с компьютера. Разные: перевод письма от шведской фирмы с коммерческими предложениями, проект договора… Еще несколько списков — по мэрии, по филиалам…

— Я могу посмотреть?

— Зачем это?

— Ну, скажем так, — в качестве вознаграждения за возвращенную валюту? Все-таки не семечки!

Цадкин дружелюбно расхохотался и ткнул Виноградова в плечо.

— А я-то думаю… нет, капитан, это вы хорошо подали — без нажима, вроде как вскользь!

— Не понял?

— Да не волнуйтесь, честность всегда вознаграждается! — Андрей Леонидович вынул из конверта пять купюр и протянул их Виноградову: — Ровно четверть. Двадцать пять процентов — как за найденный клад!

Владимир Александрович взял их, мгновение помедлил, затем положил в карман.

— Спасибо, как говорится: дают — бери… Хотя я, собственно, не это имел в виду… Не только это.

— Да пошли вы все к черту, менты! — Президент фирмы щелкнул замками кейса и бросил перед Виноградовым пачку листов. Бумаги сразу же свернулись в неплотный рулон, стремясь восстановить форму, приданную им вчера аптечной резинкой.

— Любуйтесь!

Владимир Александрович неторопливо, стараясь не замечать иронично-неприязненного взгляда собеседника, просмотрел одну за другой все страницы. Некоторые он поворачивал под углом к свету настольной лампы.

— Тут