Россия и Китай. Две сверхдержавы попросту сожгли друг друга, в одночасье лишившись всего, что созидалось ими самими и их предками в течение тысячелетий, оставив после себя лишь жалкие ошмётки величия.

Конечно, кое-где люди выжили, особенно это касалось Китая. Что, в принципе, неудивительно, учитывая тот факт, что его население к моменту начала войны насчитывало уже под десять миллиардов против одного у русских.

Вот только самое страшное открылось много позже, — Алексу поведал об этом Борька, — как оказалось, войну между великими домами спровоцировали лорды Туманного Альбиона. Они, каким-то образом получив доступ к управлению системой «Периметр» — к той самой, что в Европе зовут «Мёртвой рукой», запустили по Китаю все ракеты, какие только были в наличии, и, что естественно, от Поднебесной тут же пришёл аналогичный ответ.

* * *

— Кушай, набирайся сил, — снова чем-то брякнула матушка.

Алекс-Илья обернулся и удивлённо уставился на малюсенькую мисочку, едва до половины заполненною какой-то красной субстанцией.

«Ну ладно», — подумал он, усаживаясь на крепкий деревянный табурет. — «Если они это едят, значит, как минимум съедобно», — и, зажав в ладони миниатюрную ложку, приступил к трапезе, и не прогадал.

Борщ, — а именно так назвала блюдо хозяйка, — оказался невероятно вкусным, и если бы не скромных размеров желудок донора, Алекс попросил бы добавки.

— Поел? — ставя на стол глиняную кружку, поинтересовалась мать.

Алекс кивнул.

— Попей кисельку тогда и иди отдыхать. Тебе поспать нужно…

Что такое кисель, он не знал, но безропотно взял кружку, тремя глотками вливая в себя её содержимое.

«Вкусно», — машинально вытирая рукавом рот и не успев перехватить рефлекс хозяина тела, аж крякнул он. Почему он не знал о существовании такой вкуснятины?

Хотя, даже если в его книгах и упоминалось о неких кулинарных шедеврах, приготовить подобное он всё равно не смог бы, попросту не хватило бы ингредиентов.

«Ну и ладно», — с шумом поднимаясь из-за стола, — на пол рухнула табуретка. — «Пойду отдохну, утро вечера мудренее…»

Дойдя в сопровождении матери до своей комнаты, он прошёл внутрь и, упав на длинную и широкую кровать, довольно потянулся. «Вот ведь жизнь», — подумал он. — «Тепло, светло, красиво…»

«Интересно, а это что такое?» — с недоумением уставился он на аккуратно стоящий в углу мольберт. — «Да ладно… Живопись? Не может быть», — образ деревенского дурачка совершенно не ассоциировался не то что с кистью и красками, Алексу даже сама мысль, что он мог предположить такое, показалась мега абсурдной. Но оставить догадку без подтверждения или опровержения он уже не мог, поэтому споро поднялся и, остановившись возле мольберта, нерешительно замер.

Тут явно кто-то работал, и причём не так давно. Об этом говорили не только влажные кисти и не убранные следы краски — сама атмосфера ещё хранила след художника. И, прислушавшись к своим ощущениям, он отчётливо понял, этим художником всё-таки был он, точнее, тот, кто раньше находился в этом теле.

«Жестоко…» — подумал Алекс, и ему вдруг стало жаль деревенского неумёху. Он взял в руку кисть и, попытавшись вызвать мышечную память, нерешительно провёл по холсту.

— Так, вот так, и ещё разик туда же, теперь сюда и сюда… — увлечённо малевал он, но, как ни старался, выходила лишь какая-то мазня.

Ну и неудивительно — он сам никогда не рисовал. Так что всё правильно.

Положив кисть на место, Алекс решительно подошёл к шкафу и, неловко ухватившись за маленькие ручки, потянул на себя.

— Ух как… — вырвалось у него, когда из шкафа буквально вывалилась целая гора изрисованной бумаги.

В основном это были наброски портретов, но встречались и другие рисунки, изображающие детские игры и различные события, происходящие в этой деревне.

Вот под деревом лежит мальчик, а вокруг него толпа других ребятишек, судя по всему, он упал, а они ему оказывают первую помощь.

А здесь кого-то хоронят, и это явно кто-то богатый — уж больно характерные детали прорисованы.

То, что деревенский дурачок оказался талантливым художником, само по себе неудивительно, мало ли вокруг самородков? Алекса больше заботили сами изображения, они буквально сочились магией, причём не какой-нибудь, а самой что ни на есть тёмной.

Отложив листы, Алекс сел на кровать и задумался.

В чудеса он не верил, в совпадения тоже… Тут другое…

Парень, в чьё тело он попал, оказался одарённым, и не просто одарённым, а очень сильным заклинателем, накладывая через свои рисунки не что иное, как проклятия.

«Ладно», — хмыкнул Алекс, — «всё может быть…» — где-то он про такое читал, но так, походя. Тема-то его не касалась…

«Надо бы мамашу расспросить, она наверняка знает, что её сын тёмный, ведь не зря руна в прихожей подтёрта…»

И он, решив не откладывать в долгий ящик и мельком глянув на себя в зеркало, вышел из комнаты.

— Мда… — по инерции считая ступеньки, бормотал Алекс, — видок ещё тот… Непонятно, как в этом теле ещё жизнь держится…

* * *

— Чего тебе нужно, Степан? — не дойдя до коридора, услышал он приглушённый шёпот «матери».

— Да так, поговорить зашёл… — донёсся мужской голос, принадлежавший, по всей видимости, незнакомому Степану. — Говорят, Илюха чуть не утонул сегодня?

— Утонул не утонул, твоё какое дело? — угрожающе зашипела в ответ мать.

— Да мне-то никакого, только говорят ещё, что он с полчаса мёртвый был, а потом раз, и очухался. Правду бают?

— Иди отсюда! — уже не сдерживаясь, сорвалась женщина.

Степан хмыкнул и, явно не собираясь отступать, так же угрожающе зашептал.

— А как ты думаешь, если я на заставу донесу, что у нас тут мертвяк объявился, поверят мне?

Повисла долгая пауза, и снова шёпот матери.

— Чего ты хочешь?

— А ты не догадываешься? — плотоядно хихикнул Степан, понимая, что женщина сделает что угодно ради сына.

— Как тебе не стыдно! Филипп ведь друг твой!

«Интересно…» — усмехнулся Алекс. — «Значит, клеиться вздумал, ухажёр вшивый. Ну а чего, он попытался взглянуть на женщину с другой стороны — изящная, миловидная блондиночка, лет, наверное, тридцати — тридцати трёх. Убрать зарёванность, и вполне себе барышня…Чем не добыча для местного донжуана?»

«Но только не в этот раз», — решительно открывая дверь, он молча запустил в хозяйку и гостя лёгким заклятьем, заставляющим их забыть о ссоре, и спустя секунду ещё одним, вызывающим повышенную говорливость и добродушие.

Выждав несколько секунд и убедившись, что всё попало куда нужно, он, чтобы не смущать собеседников, удалился туда, откуда пришёл.

Секундная пауза, и вот уже хозяйка радушно приглашает гостя в дом, причём оба ведут себя так, будто сто лет не виделись.

Пропустив их на кухню,