— Почему она не выкупила? — удивился я. — Обычно как раз так не делают.

— Да откуда мне знать, — фыркнула Лена. — Может, денег нет. Тебе-то не все ли равно?

Я взял страницы, просмотрел предложение. Всего в сети было двенадцать мини-гостиниц: три в Питере, две в Москве, четыре по стране и еще три за рубежом — в Болгарии, Хорватии и Черногории. От восьми до пятнадцати номеров в каждой. Вкусный кусочек, но цена… неслабая такая цена, явно нам не по карману. Даже половина.

— Лен, ты прикалываешься?

— Не гони волну, Витя, — у Лены опасно заблестели глаза. — Это тот случай, когда торг уместен.

— Но не до такой же степени.

— Можем предложить выплатить часть сразу, остальное с прибыли.

— С какой стати ему на это соглашаться? — я потер ноющие виски: духота давала о себе знать.

— С такой, что в отрасли сейчас кризис. Куча мелочи поразорялась и позакрывалась. За эту вот цену, — она постучала длинным малиновым ногтем по верхнему листу, — никто не купит. Тем более срочно. Так что есть смысл пообщаться с товарищем.

— Ну ладно, допустим, — спорить не было сил. — Даже, допустим, мы купим его долю. А дальше? Нам нужна эта баба в партнерах? Да и она вряд ли будет сильно рада.

— А не срать ли, чему она там будет рада или не рада? — хмыкнула Лена и закинула ногу на ногу.

Узкая юбка поползла вверх, и я уставился на ее коленку. Без тени эротики. Обтянутая кожей кость чем-то напоминала рентгеновские снимки. Прекрасно знаешь, что у тебя внутри, но когда видишь вот так воочию, невольно пробегает мысль о том, как будешь выглядеть спустя пару-тройку лет после кончины.

— Тебе нужен враг в подбрюшье? — поинтересовался я, поморщившись. — Или думаешь, что сможешь отжать ее половину?

— Почему нет? Это бизнес, Витя. Выживает сильнейший. Гуманизм — это не про нас. Не нужно никаких рейдерских захватов. Достаточно создать такие условия, что человек сам принесет на блюдечке и предложит. И будет рад той сумме, которую ему дадут.

— Лен, ты сама-то себя слышишь? У нас на половину денег не хватит, а ты хочешь захапать всю сеть целиком. Залезть в долги? Сейчас, не дай бог, бахнет очередная волна, похлеще предыдущих, и будут все на жопе ровно сидеть по домам, как в прошлом году или еще плотнее, а не по гостиницам шляться.

— Витя, — Лена уперлась в меня взглядом рыбки-телескопа, — давай просто с ним поговорим, а там будет видно.

— Господи, — застонал я. — Делай что хочешь, только вот сейчас отстань, ладно?

Елена выкатилась с оскорбленным видом, а я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

С одной стороны, чутье у нее определенно имелось, спорить с этим было бы глупо. Какой-то особый нюх, подсказывающий верное решение. Уже не раз получалось так, что ее предложения казались махровой глупостью, но в итоге оказывалось, что она была права.

С другой, мне не нравилась идея фактически отобрать бизнес у какой-то неизвестной женщины, которой и так уже не повезло дважды: лишиться сразу и мужа, и половины своего дела, куда, судя по всему, — я покосился на распечатки, — было вложено немало труда, выдумки и денег.

Но… если смотреть не с какой-то там стороны, а с высоты птичьего полета, почему я должен переживать за незнакомых баб? Она с голым задом не останется, в любом случае получит деньги. Очень даже приличную сумму. Ленка права, это бизнес. Бывший муж этой тетки все равно продаст свою долю, хоть нам, хоть кому-то другому, и вряд ли этот другой будет с ней церемониться.

Конечно, муж мог настоять на том, чтобы вывести половину гостиниц в отдельное юрлицо и продать с большей выгодой без обременения в виде партнера. Но это время, деньги и большой гемор. Отсюда следует, что времени у него нет, а деньги нужны. Значит… мы действительно можем с ним поторговаться и сбить цену. Ну а дальше будет видно.

Зажужжал майским жуком телефон.

Тимаев? Неожиданно.

Мы с Темычем дружили без малого пятнадцать лет, еще с универа. Прямо закадычными корешами, может, и не были, но отношения поддерживали довольно тесные. Правда, виделись в последнее время не так уж и часто. У меня работа, у него работа, плюс жена и маленький ребенок — дочка Женька, которую он обожал. Чаще встречались на даче.

Темка был старше меня почти на четыре года. На журфак поступил, уже отучившись год в МГИМО, отслужив в армии и поездив по горячим точкам в качестве внештатника-стрингера. Для нас, пришедших в вуз со школьной скамьи, Тимаев был запредельным суперменом. Почему из всех он выделил меня, так и осталось загадкой. Видимо, почувствовал что-то общее.

Двенадцать лет назад мы отмечали какой-то праздник большой компанией. Отец тогда еще был жив, они с матерью жили в городе, поэтому собрались у нас на даче. Темка пошел прогуляться, а в итоге неожиданно купил дом отставного генерала, который переезжал куда-то в другое место. Так мы и стали соседями.

— Вит, здоров. Я знаю, ты вечно занят, поэтому приглашаю заранее. Через две недели, в субботу.

— Девятнадцатого? — я посмотрел на календарь.

Точно, Темкин день рождения.

— Да. На даче.

— Постараюсь.

Я надеялся приехать, но жизнь отучила обещать что-то наверняка, а за последние полтора года особенно.

* * *

Вечером, вернувшись домой, я постоял под прохладным душем и завалился на диван с банкой пива. Ужинать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Промелькнула, правда, мысль, что можно позвонить Ире, с которой познакомился на прошлой неделе в тренажерке, но представил, что, скорее всего, надо будет подрываться и куда-то ехать, о чем-то с ней разговаривать…

Нет, можно было и не разговаривать, конечно. Судя по тому, как жадно она возила по мне глазами, ждала вовсе не разговоров. Но сейчас не хотелось и этого.

Иногда я чувствовал себя старым дедом. В тридцать четыре года. Нет, я не считал, будто жизнь закончилась для меня семь лет назад. Разве что в первое время. И все же она определенно утратила краски, вкус и аромат. Я просто жил, не замечая, не ощущая их. Работал, занимался спортом, встречался с друзьями, с женщинами. Но ничто не радовало, не захватывало так, как прежде.

По потолку бежала трещина, похожая на раскидистое дерево. Разглядывая ее, я рассеянно думал о том, что живу в этой квартире уже девять лет, пора потихоньку двигаться в направлении ремонта.