Шрифт:
Закладка:
А он в ответ меня уже два раза выручал… Вот! Обещал я ему, что в России мы уж точно там не пропадём. У него мечта есть свой трактир открыть, пиво варить. В пиве он знатно разбирается!
— К-хе, я-то думал, что он знаток вина́!
— В вине он тоже понимает, да вот только именно пиво — его истинная страсть! — здесь и сам герой рассказа явился с новым запасом бутылок и веселье продолжилось.
Сидели они до следующего утра. Уже уходя, Еремей спросил Лобова:
— Алёша, а ты к кому собирался-то ехать, с работами-то знакомиться?
— Сейчас вот к Абрахаму Дарби[20] хочу, в Колбрукдейл! Уже и Императрица депешу прислала королю Георгу! Коли и это не удастся, то уеду домой — хватит!
— Ха-ха! Ты уж извини, братец! Не получится тебе к Дерби! Сгорел его завод! С пару дней как сгорел. И сам Дерби пострадал.
— Ерёма! Ты?
— Нет-нет, Алёша! Я здесь точно ни при чём! Просто информация — мой хлеб. Ты что не слышал, здесь какие-то луддиты[21] объявились? Уже не один завод сожгли.
— Слышал, конечно! В Лондоне об этом судачат, но они же в Ноттингеме буйствуют!
— Что ты, братец, эти ребята уже по всей Британии скачут! Так что скорее меняй своё назначение. А то опять в Лондоне застрянешь!
Они обнялись, Сидоров подмигнул приятелю и скрылся за дверью.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Богдан, друг мой, забери моего брата из Трапезунда[22]! Он отсыплет тебе столько кисетов акче[23], сколько захочешь! И я буду благодарен! — толстый седобородый турок заискивающе заглянул в глаза судовладельцу и подлил ему в кубок дорогого русского цветного стекла запрещённого для мусульман вина́.
— Мехмед, но в Трапезунде-то чума! — Гешов удивлённо поднял левую бровь.
— Халил умелый торговец тканями и он там хорошо заработал!
— И торговец тканями хочет отсыпать мне серебра за вывоз его из города, поражённого чумой? — прищурившись, произнёс судовладелец.
— Он очень хочет жить!
— Вокруг сотни кораблей, Мехмед! Почему ты обращаешься с этим ко мне?
— Ему надо в Польшу, в Могилёв[24], а ты лучше всех это сможешь организовать!
— Я? В Могилёв? А почему не на Луну? — с явной насмешкой изумился Богдан.
— Ему совсем не надо в Стамбул! Да и торчать три недели в карантине в твоём Чёрном Городе тоже не надо! Ему срочно надо в Могилёв! — толстяк подобострастно заглянул в глаза собеседнику.
— Зачем торговцу тканями так срочно в Польшу? Что там? — Богдан явно задумался.
— Там у него сделка! Хорошая сделка!
— Настолько хорошая, что он готов заплатить за провоз его мимо таможни и карантинов почти к Подолии? Это ему будет стоить очень недешево! — судовладелец жадно сузил глаза.
— Он найдёт для тебя куруши[25]! Аллах свидетель! — уже сквозь зубы прошипел турок и воздел руки к небу.
— Хорошо, Мехмед! Если деньги для него не проблема, то я вывезу твоего брата! — и Богдан хлопнул рукой по столу.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Тёмной пасмурной ночью «Ефросинья» вошла в гавань Трапезунда, где в условленном месте на борт зашёл турок с тремя слугами и кучей тюков с тканями. Халил был совсем непохож на брата — высокий и сухощавый, с выдающимся носом. Он был разговорчив, даже болтлив, улыбчив и щедр. Торговец без раздумий отсыпал серебра Гешову за его услуги, добавив пятьдесят пиастров к запрашиваемой сумме.
Время, проведённое в поражённом чумой городе, не прошло даром для купца, он был грязен и распространял вокруг зловонные миазмы, а на его слугах вообще копошились вши. Однако тюки были в отличном состоянии, чувствовалось, что Халил настоящий торговец, который больше заботится о своём заработке, чем о своём внешнем виде.
Один из его слуг плохо переносил морскую качку и всю дорогу до Чёрного Города пролежал пластом в трюме. Сам же купец и его здоровые слуги развлекали команду историями, да так, что даже Богдан не смог отказать Халилу в возможности пожить несколько дней в его доме перед погрузкой на корабль другого судовладельца, который был готов тайно отвезти турка в столь желанный ему Могилёв.
Богдан догадывался, что торговлей тканями Халил прикрывает какие-то другие делишки, но в контрабанде он предпочитал меньше интересоваться проблемами своих партнёров, чем, кстати, существенно отличался от пропавшего побратима и шурина, который всегда стремился узнать всё и обо всём. На суше плохо себя почувствовал и второй слуга турка, но сам купец утверждал, что тот по глупости напился морской воды, и значения этому Богдан не придал.
Халил оказался весьма галантным мужчиной и щедро отблагодарил супругу судовладельца за ночлег, подарив Ефросинье целый сундучок замечательных восточных тканей и совершенно потрясающие серьги из чёрного янтаря. Такой подарок подтвердил догадки Гешова, теперь молодой судовладелец уже не сомневался, что турок занимается контрабандой драгоценностей.
Богдан не придал значения тому факту, что сначала один слуга турка, а потом и второй почувствовали себя нехорошо, и, спеша на корабль — его самого в Родосто[26] ждал ценный груз, не сообщил жене, откуда привёз гостей. Более того, судовладелец не стал дожидаться отъезда турка в порт и уехал, ничуть не сомневаясь, что его красавица-жена прекрасно справится с проводами гостя сама. Ефросинья действительно вполне спокойно отправила турка на ожидающее его судно и занялась примеркой чудесных серёг и очень эффектных шалей.
— Хозяйка! — в дверь заглянул старый грек, бывший доверенным слугой в доме.
— Да, Янис. Что ты хотел? — хозяйка со вздохом отвлеклась от примерки.
— Там слуга этого турка, больной, что с ним не поехал…
— Он не взял с собой своего слугу? — искренне удивилась супруга Богдана.
— Да этот парень совсем разболелся, и турок его оставил — не брать же такого на корабль.
— За него мы не отвечаем! Турок сам его оставил! Выгони его, пусть в каком-нибудь постоялом дворе выздоравливает. — равнодушно проговорила Ефросинья и было собралась вернуться к примерке обновок.
— Но, хозяйка, он грек! Наш православный!
— Так что же, мне всем православным грекам лечение и проживание оплачивать? — тон потомственной негоциантки был крайне строгим, и старый Янис не посмел ничего ей возразить — в этот же день больного
