– Брайант Джемесон Адамс, только не в школе.

Ладно, но полное имя обязательно было использовать?

– Прости, мам, – сказал я, а затем заметил всё ещё заплаканную Элизабет и немедленно потерял дар речи.

– Элизабет, ты знаешь Брайанта, – сказала мама, даже не озаботившись спросить, знаю ли я Элизабет.

Девушка моей мечты кивнула.

– Привет, Брайант.

– Вы с Элизабет вместе ходите на алгебру, – сказала мама.

– Правда? – я взъерошил рукой волосы, пытаясь держаться безразлично, но не учёл того, что мои руки были перепачканы в оранжевой краске, и теперь я размазал её по голове.

– Я сижу в соседнем ряду, – сказала Элизабет. – Весь год.

– А, точно. Конечно.

Мама приподняла одну бровь.

– Элизабет, – мама подала ей знак рукой.

– В общем, – начала моя единственная, – твоя мама сказала, что ты лучший по математике в классе.

Я бросил на маму быстрый взгляд. Зачем маме было выставлять меня ещё большим ботаном, чем я сам себя выставил?

– Мне вообще не стоило брать этот курс. У меня с математикой не ладится, – Элизабет покачала головой. – Меня папа заставил. Он сказал, что я не могу всё время заниматься одним только искусством. Но у меня одни трояки, и если я не получу пятёрку за тест во вторник, мне не разрешат играть в спектакле.

– Ох, – кивнул я.

Слёзы снова полились по щекам Элизабет.

– Я стараюсь, правда, стараюсь, но я ничего не понимаю. А твоя мама сказала, что, может, ты сможешь помочь… – Фарфоровое лицо Элизабет порозовело. – Ты мог бы позаниматься со мной на выходных?

Я уставился на неё бессмысленным взглядом. Мне хотелось ответить: «Да за одну твою улыбку я сам напишу за тебя этот тест». Или даже так: «Я обещаю, что помогу сдать тебе его на пять с плюсом». Но она стояла передо мной, вся такая хорошенькая, и слова не шли мне на язык.

– Брайант? – сказала мама.

– Э-э, ага, – промямлил я. – Я помогу. Покажи мне свою домашнюю работу и тесты, и тогда я смогу понять…

– Спасибо! – Элизабет обняла меня. Своими руками. Обняла меня. Хочу повторить для ясности.

– Приходи в себя и возвращайся на сцену, – тихо сказала мама и подмигнула мне, прежде чем уйти.

– Ты даже не представляешь, как много этот спектакль для меня значит, – вздохнула Элизабет, отступая назад.

Мне бы обнять её в ответ, но я никак не мог сообразить, как должны работать руки. К тому же я весь перемазался в краске.

– Всё хорошо, – я старался говорить так, словно перспектива учить её математике не была лучшим, что случилось со мной в этой жизни.

– Может, встретимся сегодня после репетиции? – спросила она. – Конечно, если у тебя есть время.

– Это можно устроить, – ответил я.

Попрошу Девона вернуть телефон без меня. Не думаю, что он станет возражать, учитывая все обстоятельства. Но стоило мне только об этом подумать, как телефон в моём кармане зазвонил.

Это был не базовый звонок. Звучал он как песня, которую я раньше никогда не слышал, но мелодия отчего-то была мне знакома. Я застыл. Что если тот вампирский парень решил позвонить на свой номер?

Я вытащил телефон из кармана наименее испачканной рукой.

Но едва я извлёк телефон на божий свет, как звонок прервался.

– Прости. Ты из-за меня не успел ответить, – сказала Элизабет.

– Это даже не мой телефон. – Я нажал на кнопку внизу экрана, чтобы посмотреть на входящий номер, но стоило мне поднести к ней палец, как телефон разблокировался.

– Ты же сказал, что это не твой телефон, – нахмурилась Элизабет.

– Так и есть.

Я уставился на экран, пытаясь отыскать, где можно посмотреть пропущенные вызовы, но нигде не видел иконки с трубкой. Электронной почты тоже нигде не наблюдалось. Не было даже этих странных игр с кристаллами или чумовыми ламами.

Только крошечные символы, которых я прежде никогда не видел. Один был похож на древнюю книгу, другой – на пламя, ещё там был дракон и какие-то странные штуки, которые я просто не понял.

– Хм, – пробормотал я.

– Что? – Элизабет наклонилась ближе, чтобы взглянуть на экран. Волосы её пахли солнечным светом.

– Я, э-э… Тут очень странная операционка. – Я нажал на значок с символом огня, глупо надеясь, что это может быть кнопка экстренного вызова. На экране появилось изображение пламени и шкала.

– Это какая-то игра? – спросила Элизабет.

– Наверное. – Я провёл пальцем по шкале, сдвигая ползунок. Пламя начало потрескивать.

– Странная игра, – заметила Элизабет. – Это от телефона так пахнет?

Она была права. Запахло дымом. Потрескивающий звук вроде исходил не от телефона. Но он стал горячим. Очень горячим.

Я опустил взгляд на задник, на котором я намалевал свой детсадовский огонь, и прямо у меня на глазах он вспыхнул настоящим пламенем.

– О, Господи! – Элизабет отпрыгнула назад.

– Всё нормально! – крикнул я, бросаясь к огнетушителю, висевшему около выхода на сцену, и решительно сорвал с него пломбу. Элизабет стояла у меня за спиной, я направил шланг на огонь и спокойно принялся поливать языки пламени пеной. Не то же самое, конечно, что сразить дракона, но я всё равно был горд собой. Годы сражений с пожарами на маминой кухне не прошли даром.

Проблема была только в одном: огонь никак не унимался. Он словно пожирал пену, только увеличиваясь в размерах.

– Надо уходить отсюда. – Я схватил Элизабет за руку и потянул её к сцене, на ходу дёргая рычаг пожарной тревоги. Мгновенно замигал красный свет и завопила сирена.

– Все на выход! – закричал я, перекрывая шум. – В мастерской пожар!

Все закричали и понеслись к дверям.

– Брайант! Скорее! – Невозмутимая даже при пожаре, мама направляла учеников к двери, приказывая им бросить сумки. – Брайант, уходи! – Она схватила за плечи помощника режиссёра, который пытался спасти осветительную систему, и потащила его к выходу.

Я потянул Элизабет за собой, крепко сжимая её ладонь в своей руке. Когда мы выбежали на улицу, в отдалении уже ревели сирены пожарных машин, несущихся к школе.

Но несмотря на вой сирен и крики, я отлично расслышал Элизабет, когда она повернулась ко мне с полными страха глазами.

– Как?

Глава 5

Казалось, мы стояли на тротуаре целую вечность. Сначала мы все сбились в кучу и с ужасом наблюдали за происходящим. Элизабет держала меня за руку, и вместе мы смотрели, как разрастается пламя. Не думаю, что она держала меня за руку специально. Мы просто вроде как забыли разжать пальцы. Но слишком скоро она