— Это большой спорт, — отец назидательно поднял указательный палец вверх. — Там еще и не такое бывает. Привыкай, мать!

Вот, значит, в чем все дело-то заключалось. Отец, сам того не зная, объяснил мне, наконец, почему этого никакущего парня так тянули. Армия! Н-да… эпохи меняются, но есть вещи, которые у нас остаются незыблемыми во все времена. Только ведь долго он так не протянет. Если уж на областном уровне его отказались протаскивать дальше… да чего там отказались — он сам физически не смог драться! То что уж говорить об уровнях более серьезных и высоких… Ну, допустим, на всесоюзном чемпионате дедушка своего внучка еще куда-нибудь протянет. Но уже точно не на первое место. Всесоюзные соревнования, скорее всего, будут сниматься телевидением и освещаться в газетах. И если на всю огромную страну будет прямо показано, что чемпионом объявили самого слабого бойца, который в принципе не должен был быть даже допущен на турнир такого масштаба, то это будет такой скандал, что никакие дедушкины регалии не спасут. А он ведь, как мне говорили, хотел протащить его чуть ли не на Олимпиаду. А уж на международном уровне на все блатные возможности этого деда и вовсе будет всем наплевать. Эти блатные в конечном итоге так заигрываются, что окончательно теряют связь с реальностью. Какой вот прок тем же кубинцам от того, что он может решить, где кто-то будет проходить срочную службу?

Ох. При воспоминании о кубинцах меня снова одолели мысли о будущей Олимпиаде. Там ведь не только блатным, но и всем остальным никаких скидок не предвидится. И то, что Себастьян Фундора мне лично жал руку с дружеской улыбкой и даже поддержал меня на стрелке с дембелем, подтянув туда еще и всех остальных своих друзей, ровным счетом ничего не значит. Это в жизни мы добрые знакомые, которые стремятся друг другу помогать. А на ринге никто в поддавки играть не будет! В этом смысле меня немного тяготило это времяпровождение с малознакомыми мне родственниками. Мне хотелось использовать каждую свободную секунду для того, чтобы еще хоть немного потренироваться в зале. Будь я сейчас в «Динамо», я бы так и делал. А в свободное время, когда приходило время отдыха, читал бы о различных техниках боев, чтобы чуть позже пробовать применять их в деле. А тут…

Но ничего не поделаешь. Деваться мне было некуда. Во-первых, я был еще несовершеннолетним и не мог быть до конца самостоятельным, а во-вторых, это было бы попросту свинством. В конце концов, эти, в общем-то, милые люди не были виноваты в том, что их сына в прямом смысле подменили. Да и мне выдавать этот секрет было нельзя. Так что ближайшие десять дней придется поиграть в примерного сынулю. Ничего, потом в зале все наверстаем, да еще и вдвойне!

— А вообще, Мишка, знаешь, — отца после нескольких выпитых рюмок, видимо, потянуло на философский лад. — Я когда смотрел все эти ваши бои, поймал себя на мысли, что бокс в чем-то похож на шахматы.

Мать удивленно уставилась на него.

— Да-да, — ответил ей отец на повисший в воздухе вопрос, — я не сошел с ума. Просто я сидел, наблюдал, пытался понять… и вдруг в какой-то момент увидел, что в боксе тоже нужно просчитывать ходы наперед! Что каждый бой — это по сути та же шахматная партия, где ты выстраиваешь свою тактику, пытаешься почувствовать и понять ход мыслей своего соперника, учитываешь его сильные стороны и используешь слабые… Это тоже интеллектуальный спорт, ребята! И знаешь что, Мишка! А давай-ка с тобой в шахматы сыграем! Тряхнем, как говорится, стариной!

По моей спине прошел внезапный озноб. Этого мне только не хватало! Вот уж чего-чего, а в шахматы мне сейчас играть точно не вариант! Я по-прежнему не помню ни единого правила, кроме того, что конь ходит буквой «Г», и если меня сейчас засадить за доску, то мое неумение играть выплывет максимум на третьем-четвертом ходе, а то и раньше. Отец расстроится и разозлится, у матери начнется истерика, что ее суперинтеллектуальному сыночку в этом треклятом боксе уже успели всю голову отбить… Нет, нужно было срочно что-то придумать! Хотя… может, это он просто на эмоциях выпалил и сейчас забудет, переключившись на что-то другое?

Но отец ничего забывать не собирался. Видимо, хоть он и смирился с тем, что я теперь боксер, но где-то глубоко внутри у него сидела надежда, что я останусь шахматистом хотя бы на уровне любителя. Можно будет рассказывать соседям и друзьям, что «мой-то в боксе чемпион, а как домой приедет, так еще и всех шахматистов за пояс заткнет!»

— Машка! — обратился отец к тетке. — А где те шахматы, которые я твоему бывшему дарил, а он так ни разу в них и не сыграл?

— Так я их соседке отдала, — ответила тетя Маша. Ффух, я хоть имя ее теперь узнал! Полегче общаться будет. — У нее пацан вон подрастает, Генка, пусть учится, ему хоть, может, толк будет.

— Мишка, сходи! — отец кивнул в сторону соседского дома. — Возьми шахматы, скажи — на часок-полтора надо!

— Да она только к вечеру будет, — вмешалась тетя. — Они всем кагалом куда-то уехали, в город, что ли… она говорила мне вчера. Вечером все вместе и сходите.

— Теть Маш, — я все-таки не оставлял надежду переключить внимание родственников с шахмат на что-то другое. — А давай я тебе по дому помогу? Ну, что-нибудь тебе же надо здесь сделать?

Родственники удовлетворенно переглянулись — мол, вон какой замечательный помощник у них растет.

— Помочь, говоришь? — тетка на мгновение задумалась. — А ты дрова колоть умеешь?

— Умею! — кивнул я. В прошлой жизни мне чего только ни приходилось делать руками!

— Ну тогда иди во двор и дров, что ли, мне наколи, — улыбнулась тетя Маша. — Топор в сарае лежит, на верстаке прямо.

Вот и отлично. Колка дров — такой же физический труд, как и работа на лапах или, там, на груше. Считай, внеочередная тренировка подоспела, на крепость плечевого пояса и силу удара — как раз то, что мне и было нужно. Сорвавшись с места, я помчался в сарай, взял топор и с воодушевлением приступил к процессу. Успев заметить в дверях встревоженное лицо матери — «как бы он еще топором себе по ноге не долбанул!»