Шрифт:
Закладка:
Спросила:
— Его посадят в тюрьму?
— Кого?
— Этого Фёдора.
Я усмехнулся.
Сказал:
— За какое преступление? За оторванные от блузы пуговицы? Это разве что на мелкое хулиганство потянет. Бурцева на него, конечно, обиделась. Но так и не поняла, к чему всё шло там, на Птичьей скале.
Котова вздохнула.
— Жаль, — сказала она. — И очень обидно. Ты ведь этой девушке из Москвы тогда жизнь спас. А она об этом даже не узнала. Хорошо хоть ты этого гада Фёдора хорошо стукнул. Я бы ему тоже по лицу двинула!..
Лена махнула кулаком — ударила воображаемого Тартанова.
Шагавшие нам навстречу женщины испуганно отшатнулись, но витавшая в своих фантазиях Котова этого не заметила.
— И что будет дальше? — спросила Лена. — Тебе ведь этот капитан из КГБ ничего не сделает? Ты ведь ничего плохого не совершил. Да и вообще!.. Не хотят же они теперь, чтобы ты на этой студентке из МГУ женился?
Я посмотрел на возмущённо нахмурившую брови Котову и подумал: «Именно этого „они“ как раз и не хотят. В этом наши желания совпадают. Главное только, чтобы „они“ об этом совпадении не догадались».
* * *
Кирилл и Артурчик вернулись из кинотеатра уже затемно.
Я вместе с отцом смотрел телевизор, когда мой младший брат вошёл в комнату и заявил:
— Серый, с тебя шесть рублей. Гони.
— С какой стати? — поинтересовался я.
— За лотереи, — сказал Кирилл. — Мы купили каждому по двадцать штук. Тебе, Артурчику и мне. С каждого по шесть рублей. Посмотрим, кто из нас на этот раз окажется удачливее.
Кир показал мне две тонкие пачки тридцатикопеечных билетов денежно-вещевой лотереи.
Заявил:
— Выбирай любую.
Я покачал головой.
— В азартные игры с государством не играю.
— Играешь, — возразил Кирилл. — В прошлый раз тебе достался самовар. Я выиграл только два рубля. Но у тебя тогда и билетов было больше. Поглядим, кому удача улыбнётся теперь.
Он потряс лотерейными билетами.
— Между прочим, Серый, там сейчас снова ГАЗ-24 разыгрывают, как и в начале весны, — сообщил Кир, — а не какие-то там «Москвичи». Так что ты мне ещё завидовать будешь, когда я его выиграю.
* * *
В пятницу девятого августа к воротам родительского дома подъехал мотоцикл «ИЖ-56» с боковым прицепом — родной брат Чижика. Рычание его двигателя я услышал даже на фоне хрипов Артурчика: Прохоров сегодня снова развлекал нас пением «под Высоцкого» (открытка с автографом артиста уже неделю висела у Артура над кроватью). Я выбрался из-за стола, жестом показал Кириллу, что прогуляюсь во двор родителей (сегодняшний концерт Артурчик устраивал во дворе у бабушки). Котова встрепенулась — я шепнул ей, что скоро вернусь. «Парус! — кричал Прохоров. — Порвали парус!..» Наташа Торопова ему подпевала: «…Каюсь, каюсь, каюсь…»
Сидевшую на мотоцикле гигантскую фигуру я опознал издали. Даже несмотря на то, что не увидел лицо мотоциклиста, когда тот проезжал мимо двора Прохоровых. Человек на мотоцикле телосложением очень напоминал полувеликана Хагрида из кинофильмов о Гарри Поттере. Или моего друга депутата Колю из прошлой жизни. Поэтому я сразу сообразил: в гости ко мне пожаловал Николай Уваров. А вот личность пассажира мотоцикла я просто угадал. Потому что узнал сидевшую в люльке мотоцикла Маргариту Лаврентьевну, только когда она сняла мотошлем. «„Заинтересованное лицо“ приняло решение меньше чем за неделю», — подумал я.
Вышел за ворота Прохоровых и сообразил, что адрес своих родителей я Уварову не оставлял. А Маргарита Лаврентьевна была вместе со мной в посёлке (тогда, первого мая), но до родительского дома мы вместе с ней не дошли — уехали на Чижике со двора Степана Кондратьевича. «Спросили мой адрес у прохожих в посёлке, — подумал я. — Это как вариант. Тут Черновых все знают». Я увидел, что Николай Уваров решительно направился к калитке; окликнул его. Коля обернулся; он радостно расставил руки, будто я уже бежал к нему, чтобы обнять. «Если друг оказался вдруг, — хрипел у меня за спиной голос Артурчика, — и не друг и не враг, а — так…»
Уваров раскатисто проревел:
— Студент! Серёга! Дружище!
— Сергей Леонидович! — вторил ему голос выбравшейся из бокового прицепа мотоцикла Маргариты Рамазановой.
Марго первая оказалась рядом со мной. Она вскинула руки, обхватила мою шею. Я услышал, что Рамазанова всхлипнула. Почувствовал, как Маргарита Лаврентьевна пачкала мои щёки губной помадой. Вдохнул уже слегка подзабытый аромат её духов («Diorella» от «Dior»), смешавшийся с запахом валерьяны. Вспомнил, что в деревне я запах французских духов Марго не замечал. Да и косметикой Маргарита Лаврентьевна там не пользовалась. Рамазанова уже не казалась скромной сельской жительницей. Я заметил, что у неё в ушах блестели золотые серьги с рубинами, а на пальцах Маргариты Лаврентьевны сверкали драгоценными камнями золотые кольца.
— Сергей Леонидович! — выдохнула мне в ухо Марго.
Она снова меня поцеловала — на этот раз чмокнула в губы.
Я увидел застывшие в её глазах слёзы.
— Серёга, дай я тебя обниму!
Маргарита Лаврентьевна шагнула в сторону — меня заключил в свои медвежьи объятия Коля Уваров. Он сжал мои плечи, будто выжимал из них сок. Приподнял меня над землёй. От Николая пахло незнакомым одеколоном (мне почудились в нём нотки герани, лаванды и табака), чей аромат смешался с запахами бензина, пыли и пота. Я отметил, что Коля приехал в сером костюме. Заметил на его галстуке смутно знакомый золотой зажим с крупным, похожим на бриллиант камнем. Уваров вернул меня на землю, хлопал меня по плечам и по спине — его удары гулом отзывались у меня в голове. Мне почудилось, что Николай пьян, хотя спиртным от него не пахло.
— Дружище, как ты нас порадовал! — заявил Коля.
Он выпустил меня, на шаг попятился. В рукав его пиджака тут же вцепилась Марго. Подкрашенные чёрной тушью слёзы рисовали на лице Рамазановой извилистые полоски.
— Серёга, ты настоящий друг! — заявил Уваров. — Спасибо тебе. Я твою помощь не забуду. М-да.
Я усмехнулся, и произнёс:
— Рад вас видеть. Очень. А теперь спокойно мне объясните, что у вас случилось.
— Наиль подписал бумаги о разводе, — сказала Маргарита Лаврентьевна. — В суде. Сегодня утром.
Она всхлипнула, носовым платком промокнула на глазах слёзы.
— Серёжа, я больше не замужем! — сообщила она. — Разведена! Свободна!
Маргарита Лаврентьевна шмыгнула носом, обняла Николая, прижалась мокрой щекой к ткани его пиджака.
Коля погладил Марго по голове (мне почудилось, что в медово-русых волосах Рамазановой блеснули седые волоски).
— Как интересно, — произнёс я. — Поздравляю.
Пожал Уварову и Маргарите Лаврентьевне руки.
«Ровно за неделю сработали, — мысленно отметил я. — Очень оперативно. Молодцы».
Я посмотрел на счастливые лица Николая и Марго.
Улыбнулся.
И