нанесу последний удар по стене, сдерживающей души. Ты же ударишь мечом как следует, чтобы мне было проще взорваться внутри меча и разнести клинок вдребезги.

Заманчивое предложение, но я все еще сомневался. Памятуя, что этот человек был готов пожертвовать родным сыном, чтобы расквитаться со мной, ожидать от него можно, что угодно.

— И зачем вам помогать своему смертельному врагу? Дождались бы, пока меч лопнет естественным образом, и посмотрели бы, как ваши друзья пожирают всех на своем пути, а меня в первую очередь. Может быть, и сами бы подточили об меня зубы.

— Есть две причины. Первая — я не хочу остаться демоном и окончательно слиться с морем безумных демонических сущностей, которые занимают клинок. Вчера я осознал себя внутри меча, а уже сегодня постепенно теряю остатки сознания. Все сжирает голод… Безудержный голод…

Он скрючился на своем месте, затрясся и стал как будто меньше и тусклее. Даже стол начал просвечивать сквозь его тщедушное тело. Видать, Герасимов из последних сил поддерживал в себе эту форму.

На мгновение мне даже стало его жаль. На мгновение.

— Одним словом, вы предлагаете помочь вам уйти из жизни?

— Да, — дернулся он, — с максимально приемлемым для тебя результатом!

— А что за вторая причина?

— Вторая причина — одновременно и мое условие.

— Ничего себе, самоубийца ставит условия? Что ж, это интересно…

— Моя дочь, Светлана… — сказал Герасимов и сглотнул, — последнее и самое главное воспоминание, которое мне удалось сохранить. Я не знаю, где она, не знаю что с ней сталось и чем она сейчас занимается. Боже, я даже не помню ее лица… Возможно, она давно мертва или спуталась с очень страшными людьми. Но ты, Неро, найдешь ее и спасешь от всего мира. В том числе и от нее самой.

— Никогда не слышал про вашу дочь. Или вы про Анну Павловну?

— Нет, семь лет назад я отослал Светлану подальше — учиться во Владимир, и, если ее не сцапали инквизиторы или еще кто похуже, она все еще там… Найди ее и сделай так, чтобы у нее была лучшая жизнь. Или хотя бы, чтобы она не закончила ее в канаве или в застенках Молота Нексуса.

— Не уверен, что Светлана сама захочет забрать лучшую жизнь из рук того, кто повинен в гибели ее отца, братьев и всего рода.

— Хуже. Она, возможно, попытается тебя убить, — горько ухмыльнулся Герасимов. — Я свою дочурку знаю, и она всегда была крайне импульсивной. Возможно, она уже идет по твоему следу, чтобы отомстить. Полагаю, если она появится в Фаустово, у тебя останется всего два варианта действий — либо убить мою дочь, либо помочь ей примириться со смертельным врагом. Я прошу тебя выбрать второе… Что скажешь, Неро?

— Выбор с Душеловом у меня тоже небольшой: либо дождаться, пока меч сам лопнет, либо дать возможность Душелову покуражиться под Омском. Естественно, я выберу второе. А насчет вашей дочери… Запомните, Александр Христофорович — если все, что вы сказали про Душелов — ложь, Светлану найду не я, а она.

И я указал на Амальгаму.

— О, да, хозяин, — сказала нексонианка и подошла к Герасимову вплотную. — Если окажется, что все это коварный план, чтобы загнать моего хозяина в ловушку, Светлана Александровна попадет в мои сети.

Она оскалилась, и таким жутким образом, что даже мне стало не по себе. Затем нексонианка подняла Душелов и уткнула острие Герасимову в грудь.

— Я найду ее и выверну наизнанку, — тихо проговорила Гама. — Буквально. И при этом она будет жить, а ее нервные окончания станут чувствительнее втрое. Уж поверьте, Александр Христофорович, лгать Скалозубовым — плохая идея.

И прежде чем он успел ответить, Душелов затрясся и из него полезли руки. Когда они вцепились в Герасимова, старик устало прикрыл глаза, а меч снова ослепительно вспыхнул.

Свет рассеялся, и на месте гостя осталась только кучка несъеденного винограда.

Гама присела на краешек стола, вогнала клинок в ножны и положила ногу на ногу.

— Это правда? — спросил я, проморгавшись. — Ну, про «вывернешь наизнанку» и при этом она будет жить?

— Что за чушь? Нет, конечно! — улыбнулась Гама, покачивая ножкой. — Я просто откушу ей голову, и все. Зачем впустую тратить силы на пытки? Они нам еще понадобятся.

— Гама, ты просто душка, — вздохнул я и покосился на телефон.

Надо бы набрать Герду и узнать, что там с этой Герасимовой. Или чуть обождать, когда на горизонте будет хоть чуть-чуть светлее?

Все же моя ненаглядная инквизиторша крутится как белка в колесе, и беспокоить ее среди ночи не очень вежливо. Как ни крути, я ей много чем обязан, а она никогда не отказывает.

Вот тебе, Женя, еще одним геморроем больше! Мало тебе Омска и приближающегося Нексуса, так еще где-то ползает обезумевшая от отчаяния дочурка Герасимова и, мечтая о мести, воет на луну.

Чертовы Герасимовы! Казалось бы, загнал вас всех давно в могилу, ан нет! Даже с того света тянут и тянут ко мне свои липкие ручонки.

Так, надо подумать… Если эта Светлана в тюрьме, то увы, Александр Христофорович, я сделал все, что мог. А если на свободе, то…

Чувствую, ничего хорошим ее биография не кончится.

С другой стороны, предложение Александра Христофоровича было весьма интересным.

* * *

Из забытья Герду вырвал телефонный звонок.

— Ну что за мудила… — простонала она, отрывая голову от подушки.

Кажется, телефон она оставила на прикроватном столике, но там его не оказалось. Под кроватью? Нет! Где же он?

Черт, когда ее повысили, радости Герды не было предела, но очень скоро реальность внесла свои коррективы и радость сменилась унынием.

Казалось бы, инквизитор первого ранга — сиди, отдавай приказы и наслаждайся криками осужденных, но нет же! Работы стало втрое больше, а времени для сна втрое меньше. Она уже начинала