По мере развития двадцатого века эта эвристика видимой активности стала доминирующим способом, с помощью которого мы начали думать о продуктивности в работе, основанной на знаниях. Именно поэтому мы собираемся в офисных зданиях, используя те же сорокачасовые рабочие недели, которые первоначально были разработаны для ограничения физической усталости от фабричного труда, и почему мы чувствуем вину за игнорирование входящих сообщений или испытываем внутреннее давление, заставляющее нас стать волонтерами или "проявить занятость", когда видим, что босс находится рядом. В отсутствие более сложных показателей эффективности мы также тяготеем от более глубоких усилий к более мелким, конкретным задачам, которые легче вычеркнуть из списка дел. Длительные рабочие сессии, которые не приносят немедленного результата, становятся источником беспокойства - безопаснее общаться по электронной почте и "прыгать" по звонкам, чем опустить голову и создать новую смелую стратегию. В своем ответе на мой читательский опрос социальный работник, представившаяся только как N, рассказала о необходимости "не делать перерывов, торопиться и спешить весь день", а менеджер проекта по имени Даг объяснил, что успешное выполнение его работы сводится к "созданию большого количества артефактов", независимо от того, имеют они реальное значение или нет.

Этот переход от конкретной продуктивности к более мягкой эвристике прокси настолько важен для нашего дальнейшего обсуждения, что мы должны дать ему официальное название и определение:

ПСЕВДОПРОДУКТИВНОСТЬ

Использование видимой деятельности в качестве основного средства приближения к реальным производственным усилиям.

Именно расплывчатость этой философии вызвала у моих читателей столько затруднений, когда я попросил их дать определение понятию "продуктивность". Это не формальная система, которую можно легко объяснить; это скорее настроение - общая атмосфера осмысленной деятельности, поддерживаемая за счет бешеного движения. Ее недостатки также более тонки. Для первых работников сферы знаний псевдопродуктивность имела очевидные преимущества по сравнению с конкретными системами, которые организовывали промышленный труд. Многие люди предпочли бы притворяться занятыми в офисе с кондиционером, чем штамповать листовой металл целый день на раскаленном заводском полу. Как мы увидим дальше, подход к работе, основанный на псевдопроизводительности, сошел на нет лишь в последние пару десятилетий. Но когда это произошло, ущерб был значительным.

Почему мы так истощены?

Вступительная виньетка о компании CBS - классическая демонстрация псевдопродуктивности. Лесу Мунвесу нужна была более высокая производительность, поэтому он повернул очевидную ручку: потребовал от своих сотрудников работать дольше часов. Однако еще одна причина, по которой я выбрал именно эту историю, - это время. В середине 1990-х годов, когда Мунвес разослал свою расстроенную записку, устойчивость псевдопродуктивности как средства организации работы со знаниями начала, казалось бы, сразу, тихо, но быстро разрушаться.

Причиной такого ухудшения стало появление в этом десятилетии сетевых компьютеров в офисе. В условиях, когда активность служит косвенным показателем продуктивности, внедрение таких инструментов, как электронная почта (а позже и Slack), позволяющих с минимальными усилиями наглядно продемонстрировать свою занятость, неизбежно привело к тому, что все большую часть дня среднестатистического работника сферы знаний стали занимать разговоры о работе, как можно быстрее и бешеннее, посредством непрерывного обмена электронными сообщениями. ( В одном из особенно впечатляющих анализов, проведенном компанией RescueTime на основе данных журналов более чем десяти тысяч работников сферы знаний, выяснилось, что исследуемые ими люди проверяли свой почтовый ящик в среднем раз в шесть минут). Последующее появление портативных компьютеров и средств связи в виде ноутбуков и смартфонов усугубило эту тенденцию, поскольку требование демонстрировать усилия теперь выходило за рамки рабочего дня, следуя за нами домой по вечерам или на футбольное поле нашего ребенка в выходные. Компьютеры и сети открыли множество новых возможностей, но в сочетании с псевдопродуктивностью они усилили наше чувство перегрузки и отвлеченности, подтолкнув нас к столкновению с кризисом выгорания, от которого мы страдаем сегодня.

Важно подчеркнуть масштабы этих проблем. Например, недавнее исследование, проведенное McKinsey и Lean In, в ходе которого было опрошено более 65 тысяч американских работников, преимущественно из сектора знаний, обнаружило значительное увеличение числа тех, кто описывает себя как "часто" или "почти всегда" чувствующих себя выгоревшими. Последующий опрос Gallup показал, что американские работники сейчас являются одними из самых подверженных стрессу в мире. Джим Хартер, главный специалист Gallup по рабочим местам, отметил, что эти показатели стресса выросли одновременно с показателями, свидетельствующими об увеличении усилий сотрудников. " Пересечение работы и жизни требует определенной работы", - сказал он.

Однако нам не нужны данные, чтобы узнать то, с чем многие уже столкнулись в своей жизни. Например, ответы на мой опрос читателей были наполнены личными рассказами об изнурительной перегрузке, вызванной новыми офисными технологиями. Один из специалистов по стратегическому планированию по имени Стив дал хорошее резюме этого опыта:

Кажется, что благодаря технологиям мы можем вместить в свой день и в свое расписание больше, чем нам по силам, сохраняя при этом уровень качества, который делает эти вещи стоящими. . . . Я думаю, именно в этом и заключается причина выгорания - когда вы хотите заботиться о чем-то, но лишены возможности делать это или делать это должным образом и уделять этому свою страсть, все свое внимание и творчество, потому что от вас ожидают так много других вещей.

Профессор по имени Сара отметила схожее распространение этой гиперактивности в академическом мире, описав натиск "множества электронных писем, Slack, совещаний Zoom в последнюю минуту и т. д., , которые мешают мне (и всем в целом, я чувствую) иметь время для глубокой работы, думать, писать, с высоким качеством". Виртуальный ассистент по имени Майра представила уникальную точку зрения, поскольку она смогла подытожить то, что заметила в многочисленных работниках сферы знаний, которых она обслуживала. "Мои клиенты очень заняты, но зачастую они настолько перегружены всем, что хотят или должны сделать, что им становится трудно понять, что для них является приоритетом", - сказала она мне. "Поэтому они просто пытаются работать над многим и надеются, что таким образом добьются прогресса".

В этих рассказах может присутствовать чувство безнадежности. Конкретные показатели производительности того типа, который сформировал промышленный сектор, никогда не будут адекватно соответствовать более аморфным условиям работы со знаниями. (Да мы и не хотим, чтобы они подходили, поскольку количественный подход к труду влечет за собой суровую бесчеловечность). Однако в отсутствие такой ясности псевдопроизводительность может показаться единственным приемлемым вариантом по умолчанию. А когда этот вариант сочетается со средствами связи с низким коэффициентом трения и портативными компьютерами, в результате возникает постоянно усиливающийся цикл деятельности, который толкает нас, как так метко описала Майра,