– Матвеем зовут.

– Вот что, Матвей, я Старому был обязан, с ним первым в городе встретился, он подвал мне помог найти поспокойнее, да много раз уж сочлись. Я велел никого ко мне не водить, да и самому не приходить тоже. Я сам прихожу к кутышне, когда надо: мне надо, не вам. Старый умрёт, о подвале, я думал, забудут. Но и ты умрёшь, если кому разболтаешь. Понял, Матвей?

– Понял…

– Не слышу!

– Понял, Чур!

*************

Чур – позывной прилип к Петру, и местные звали его именно так, хотя самих кутышей он до сих пор предпочитал называть «гражданскими». И когда замотанные в тряпьё гражданские распрощались с ним, взяли поданные из шкафчика махачи и поворотили к двери, Пётр нажал кнопу и выпустил их на лестницу, а потом проконтролировал по дисплею, как они вышли наружу, и снова запер внешнюю дверь. Периметр его маленькой крепости был восстановлен.

Он сверился с часами на запястье под рукавом толстовки. Это им, гражданским, можно расплывчато пообещать: «Сегодня вечером», а для себя существовал распорядок. Каждый день расписан по часам от подъёма и до отбоя – хорошо помогает избегать лишних мыслей и успешно игнорировать одиночество. Словно невидимый командир руководил жизнью Петра, решая, что делать сейчас, а что отставить.

На перехват группы загонщиков он выйдет в четыре сорок пять – ровно через три часа и две минуты. До этого нужно подготовиться, проверить амуницию, оружие и оборудование. Чур подошёл к столу и быстрыми отточенными движениями собрал пистолет-пулемёт. Оружие компактное и неброское, плотно прилегает к руке, не тяжелит и, что самое главное, крайне надёжное. Единственная проблема – боеприпасы. Чур подошёл ко складу возле стены и вынул из металлического короба с откидной крышкой две чёрные обоймы горизонтального заряжания. В коробе осталось ещё восемь обойм. Убивать всех загонщиков – не обязательно. Даже надо кого-то оставить, чтобы донёс крышаку: за кутышей в районе заступается Чур. Одного позывного Петра могло хватить, чтобы главарь отказался от планов искать Котёл дальше.

Скорбь прекрасно знала о делах Чура – также, как за двадцать лет успели узнать все остальные банды. Чур оказался нерешаемой проблемой для крышаков. С ним легче не связываться, хоть кого Чур убей вокруг Центра.

Таких как Чур, Городских Чудовищ, осталось всего только двое. Но в отличие от второго Чудовища, Чур не сидел, запершись в Башне на огромных запасах, и был вынужден контактировать с гражданскими, обменивая свою защиту на крысиное мясо и стопельные грибы. Впрочем, если бы Чура не было, бандиты бы гражданским совсем житья не давали. Призраки давно ушли к Перевалу, и порядок в городе больше никто не поддерживал. А вот загонщики, которые выжили после Исхода Серой Орды, вернулись.

Остаток времени до выхода Пётр потратил на подготовку самодельного взрывного устройства из одной части новогептила, ручной гранаты и мелких подшипников. Таких мин нужно хотя бы две: первая – для шокового эффекта, вторая – для прикрытия отступления. Впрочем, поражающий эффект тоже учитывался.

После сборки, Чур вернулся к ежедневному расписанию и привёл помещение в порядок: убрал инструменты и остатки деталей, отключил провода подзарядки от генератора, проверил данные дисплеев на саркофагах. Пульс, уровень биотической жидкости и другие жизненные показания в норме – двадцать лет ничего не менялось. Стараясь не думать о том, кто был заключён в саркофагах, Чур лёг на кровать. Времени на отдых до начала операции: один час и шестнадцать минут. Чур приказал себе спать, закрыл глаза и попытался отключиться, как электроника. Но с организмом такие штуки не всегда проворачиваются. Казалось, Чур выработал в себе эту привычку мгновенного засыпания, но сейчас спать не мог. Вовсе не волнение перед операцией мешало – сколько он таких «операций» за двадцать лет провернул! – и не гудение генератора, а что-то другое: ноющее, бормочущее из прошлого.

Тёплый бункер, и люди, расстановка и позывные: Чур одинадцать, Чур двенадцать, Чур тридцать, Гнездо, Финисты вас прикроют, восточный отряд поведёт Кнез, груз доставить к подножью на западной стороне Пояса. Сумасшествие перед Вторым Мором – вот что это. Картины, кадры, голоса. Иногда в памяти всплывают целые эпизоды. Точно был брифинг, когда его отряду поставили задачу доставить груз из трёх саркофагов в убежище. Пётр обсуждал задание с экипажем бронемашины и двумя приданными ему в подчинение бойцами, а когда на землю обрушился Мор, они получили приказ уничтожить саркофаги и вернуться в Арктиду, но не уничтожили, и не вернулись. Пётр убил экипаж и бойцов своей же рукой.

Вскочив с койки, он прошёлся широкими шагами взад и вперёд по подвалу. Вместе с памятью вернулось острое желание закурить – хоть какую-нибудь гадость! – но он давно бросил. Чур остановился перед тремя белыми саркофагами, которые столько лет охранял и не решался открыть. Кто он такой, чтобы к ним прикасаться? Нет, дело вовсе не в том, что контейнеры не его собственность. Настоящим хозяевам саркофаги он бы в жизни не отдал. Один из настоящих хозяев прямо сейчас сидит в центре города в Башне, но Чур спрятал саркофаги и от него. Без специального оборудования саркофаги не вскрыть, объектам нужна реанимация. Сам Чур мог разве что адреналин вколоть, но и не в этом дело! Просто Чур не хотел, чтобы ОНИ проснулись в этом замёрзшем мире и стали такими же дикими, как и он, оподвалились. Пусть их волшебный сон длится. Кто Чур такой, чтобы будить спящих ангелов?

Пётр взял с книжной полки проигрыватель, вставил диск и включил. Трёхмерная голограмма жены с двумя дочками раскрылось перед ним в воздухе. Жену звали Валентиной, а дочек Жанной и Ксюшей. Пётр был хорошим солдатом, но, так вышло, что семью свою не защитил. С тех пор Пётр думал, что больше никогда никого не пожалеет, потому что самое большое горе случилось именно с ним.

И правда, ему некого было жалеть – до того дня, когда он узнал, кто в саркофагах. Валентина, Ксения, Жанна стояли сейчас перед ним, спрятанные внутри белых контейнеров. Пусть это были не его близкие, но Пётр не выполнил приказ и не убил ангелов. Наверное, безумие Второго Мора коснулось в какой-то степени и его. Во всяком случае обуви, пусть и разного размера, у бывшего командира Призраков Петра Токарева осталось целых пять пар.

Четыре часа, тридцать минут – пора собираться. Из шкафчиков он достал амуницию. Чёрный комбинезон по-прежнему сидел